Русский Афон 1878–1914 гг. Очерки церковно-политической истории

С одной стороны, греки видели в постоянно растущем числе келлиотов явное зло, а с другой — русские монахи были им выгодны в материальном отношении, и потому их терпели. На нарушения законных норм келлиотами жалуется Иоаким III, который был одним из ревностных борцов против их злоупотреблений[166]. Против келлиотов был, скорее всего, направлен также повторный указ патриархии о запрещении монахам уходить с Афона без благословения и письменного разрешения

[167]. Афонский Протат также неоднократно пытался принимать меры против келлиотов. Так, в 1883 г. было задумано провести ревизию всех афонских скитов и келлий с целью удаления беспаспортных мирян и проживающих сверх числа братии, зафиксированной в омологиях[168]

. Прибывающим на Афон теперь нужно было иметь письмо от патриарха на имя Протата. Греки хотели привлечь к этой ревизии и русских, однако те, зная, что мера направлена против них, отказались. В 1892 г. Кинот отправил в патриархат жалобу на келлиотов, незаконно собирающих в России пожертвования. Патриарх же обратился к Нелидову с просьбой представить список таких людей[169]. Святогорцы повторили свою жалобу 30 сентября 1893 г. Ответ патриарха последовал 23 декабря 1893 г. Патриарх, говорилось там, принял меры, чтобы в России рассмотрели вопрос об этих нарушениях (покупке келлий и строительстве зданий в них). Киноту же предписывалось не разрешать выезд келлиотов с Афона без соответствующих грамот

[170].

Самостоятельность и неконтролируемость афонских келлиотов не нравилась и русскому правительству. Однако при отсутствии согласованных действий результат не мог быть достигнут. Несмотря на то, что МИД, патриархия и российский Синод понимали необходимость принятия радикальных мер против отдельных келлиотов и установления контроля над ними, до середины 1880-х годов дело оставалось на уровне писем и дипломатических донесений. Дипломаты не всегда могли различить истинных подвижников от монахов, стремящихся к наживе. Кроме того, их защищали, следуя общему правилу покровительства русским; многие меры Протата вполне резонно воспринимались как действия против русского элемента в целом[171]

.

Интересные доводы в пользу келлиотов приводит их защитник Г. П. Беглери в своей «Записке об Афоне», составленной в 1890 г. для посла Нелидова. Старообрядческие русские общины, пишет он, непрерывно посылают из России своих людей на Афон, где именно в келлиях они встречают радушие и ласковый прием. Там эти посланцы находят руководителей, которые могут до известной степени разрешить их недоразумения и сомнения по источникам, которым староверы доверяют. Вернувшись в Россию, эти старообрядцы приносят с собой верные толкования, способствующие исподволь к воссоединению старообрядческих групп с Русской православной церковью. Бывали также случаи, что староверы оставались послушниками в афонских келлиях[172]. После кончины архим. Макария, продолжал Беглери, в Пантелеймоновском монастыре стал преобладать практический дух: монастырю, по словам его иконома о. Павла, требовались прежде всего рабочие руки. В результате многие грамотные и духовно настроенные монахи покидали его и уходили в келлии. Невзирая на отдельные недостойные исключения, большинство келлиотов ведут истинно монашеский образ жизни[173].