Русский Афон 1878–1914 гг. Очерки церковно-политической истории

Посольство выразило патриарху свой протест против действий Кинота и добилось от него обещания содействовать разрешению ситуации. Однако патриархат продолжал не только бездействовать в этом отношении, но и поощрять афонские власти в деле преследования русских келлиотов. Несмотря на все переговоры и усилия, не прекращалось дело против настоятеля келлии Св. Иоанна Богослова иеросхимонаха Герасима, подписавшего майское воззвание к участникам Лондонской конференции и лишенного за это прав на управление келлией; не мог решиться положительно и длившийся уже 15 лет процесс Каракалльского монастыря против настоятеля Крестовоздвиженской келлии[325]. Это побудило Серафимова требовать от посольства задержки доходов с бессарабских имений для тех монастырей, которые не уступали в своих намерениях удалить ряд келлиотов с Афона[326]

. «Холодный, почти невежливый прием Кинота, попытка удалить меня из Андреевского скита, демонстративное преследование русских монахов, передаваемые через наших иноков угрозы расправиться со мною силою; торжественные клятвы перед иконой Божией Матери до последней капли крови защищать свои права и не допустить на Афоне никакой власти, кроме греческой, и невообразимый шум, поднятый в греческих газетах, — имели, по-видимому, целью или побудить меня из личных опасений отказаться от дальнейшего здесь пребывания, или вызвать с моей стороны какой-либо необдуманный поступок, могущий дать грекам возможность требовать прекращения моей командировки», — так оценивает Серафимов обстановку своего двухмесячного пребывания на Св. Горе[327]. Открытое выступление против русского представителя, по мнению дипломата, должно расцениваться как оскорбление России, покровительницы православия на Востоке, и требует расследования со стороны патриарха. По требованию посольства, патриарх Герман V в конце ноября командировал на Афон экзарха, Родосского митрополита Апостола (он прибыл на Афон 27 ноября). Ему было предписано воздействовать умиротворяюще на кинот в его отношениях к русским келлиотам и прекратить дерзкие выходки как в отношении келлиотов, так и Серафимова[328]

. При встрече с Серафимовым экзарх заверил его, что «интересы патриархии далеко не совпадают с желаниями греческого правительства»[329]. Однако авторитет патриархии на Афоне на тот момент был сильно подорван агитацией митрополита Мелетия, и потому воздействие со стороны патриархата не могло иметь такую силу, как со стороны греческого правительства[330]

. По представлению константинопольского посольства министр иностранных дел С. Д. Сазонов высказал свое возмущение действиями Кинота греческому посланнику в Петербурге и поручил российскому представителю в Афинах переговорить по этому поводу с Э. Венизелосом[331]. По всей видимости, энергичные меры протеста имели некоторое воздействие. С роспуском Кинота в середине декабря на Афоне наступило некоторое затишье, и Б. С. Серафимов был отозван[332]

.

Вопрос о статусе Афона продолжал обсуждаться русскими дипломатами и Э. Венизелосом в 1914 г. Желая заручиться поддержкой России, Венизелос был согласен на некоторые уступки в афонском вопросе. В мае 1914 г. М. Н. Гирс вручил Д. Панасу план международного положения Афона и заявил о начале переговоров. Условиями русской стороны было: 1) подчинение Афона патриарху; 2) политическая власть на Св. Горе осуществляется комиссаром, назначаемым Грецией и подчиняющимся МИД; 3) Греция не предпринимает на Афоне мер общего характера без согласования с Россией; 4) русское правительство имеет право защищать русских монахов; 5) Россия имеет право назначать на Афон чиновника с правами дипломатического представителя[333]. Греческое правительство в ответ на русский план выдвигало предложение о русско-греческом кондоминиуме на Афоне. Греки предлагали решить национальный вопрос путем введения для монахов двойного подданства: афонского — внутри Святой Горы и первоначального, которое они имели до прихода на нее — вне Афона. Другие православные государства, как было заявлено российскому послу в Константинополе М. Н. Гирсу, даже не имеют права участвовать в решении вопроса о статусе Афона[334]. С началом первой мировой войны и разделением греческих политиков на германофилов и сторонников Антанты вопрос перестал быть предметом активного обсуждения на дипломатическом уровне. Русское правительство вплоть до Октябрьской революции не признавало фактического присоединения Св. Горы к Греции. Временем окончательного включения Афона в состав Греции можно считать лишь 1926 г., когда греческое правительство издало постановление о том, что все монахи должны иметь греческое гражданство.

* * *