Русский быт в воспоминаниях современников. XVIII век

Дядя мой, будучи порядочный и степенный человек, жил, как говорится в пословице, ни шатко, ни валко, ни на сторону. Мотать он не мотал, жил не слишком роскошно, и в доме у него все было хорошо и порядочно. Он имел у себя молодую тогда и вторую жену и маленького на руках еще сына. Катерина Петровна – так звали его жену – была боярыня молодая и модная и великая щеголиха. Он любил ее чрезвычайно; однако она должна была во всем повиноваться его воле и ничего лишнего не затевать. Несколько человек отборных друзей, живущих таким же образом, как он, составляли наиболее их компанию и делили с ними свое время. В особливости же дружен с ним был тогдашней конной гвардии секретарь, Дмитрий Михайлович Буткевич. Поелику и у сего офицера была также жена и притом таких же почти лет и свойств, как моя тетка, то обе сии дамы связаны были неразрывною любовью и езжали очень часто друг к другу. Во время сих съездов препровождали они время свое наиболее в игрании в карты, ибо тогда зло сие начало входить уже в обыкновение, равно как и вся светская нынешняя жизнь уже получила свое основание и начало. Все, что хорошею жизнью ныне называется, тогда только-что заводилось, равно как входил в народе и тонкий вкус во всем. Самая нежная любовь, только подкрепляемая нежными и любовными и в порядочных стихах сочиненными песенками, тогда получала первое только над молодыми людьми свое господствие, и помянутых песенок было не только еще очень мало, но они были в превеликую еще диковинку, и буде где такая проявится, то молодыми боярынями и девушками с языка была неспускаема.

Совсем тем, карточная игра не была еще в таком ужасном употреблении, как ныне, и не сиживали за картами и до обеда и после обеда и во всю почти ночь не вставаючи. Нынешних вистов тогда еще не было, а ломбер и тресет были тогда наилучшие игры, да и в те игрывали только по вечерам.

В прочее ж время упражнялись в разных и важных разговорах. В сих разговорах обыкновение тогда было упражняться в особливости за ужинами и за обедами. По целому иногда часу и более сидели они наевшись и ничего иного не делая, кроме, что упражняясь в разговорах…

Доволен я был одним, бывающим почти всякий день у дяди моего, гостем. Был он того-ж полка офицер, но фамилии Лихарев, но находился под каким-то следствием, и потому хаживал обыкновенно все в тулупе. Поелику был он человек весьма разумный и в компании веселый и шутливый, то любил его мой дядя, и он хаживал к нам почти всякий вечер. Сей человек, узнав, что я имею склонность к наукам и читанию книг, отменно меня за то полюбил и нередко разговаривал со мною о разных материях. Он принес ко мне однажды рукописную книгу и, отдавая для прочтения, сказал, что он обо всем будет меня спрашивать, и чтоб я читал со вниманием. Но таковое напоминание было для меня не нужно. Книга сия была для меня очень любопытна, и как я сего рода книг никогда еще не читывал, то в немногие дни промолол я ее всю, a не удовольствуясь одним разом, прочел и в другой раз и мог ему пересказать все по пальцам. Г. Лихарев удивился, услышав о том, что я ее в такое короткое время прочел уже два раза, и был охотою и вниманием моим так доволен, что подарил меня сею книгою. Я обрадовался тому до чрезвычайности и не знал как возблагодарить ему за оную. Составляла она перевод одного французского и прямо можно сказать любовного романа под заглавием «Эпаменонд и Целериана» и произвела во мне то действие, что я получил понятие о любовной страсти, но со стороны весьма нежной и прямо романтической, что после послужило мне в немалую пользу.

...

А. Болотов

Усмирение взбунтовавшихся против помещика крестьян