Русский Феникс. Между советским прошлым и евразийским будущим

В октябре 2004 г. министр обороны РФ издал приказ «О рассекречивании архивных документов, содержащих сведения о военнослужащих, погибших и пропавших без вести в период Великой Отечественной войны 1941–1945 годов»[143]. Приказ был издан во исполнение поручения Президента РФ от 23 апреля 2003 г. № Пр-698. От президентского поручения до приказа министра прошло полтора года. Начнет ли Центральный архив Министерства обороны (ЦАМО) раскрывать тайны Второй мировой войны, как об этом указано в приказе конца 2004 г., предстоит увидеть.

Еще одной проблемой при рассекречивании является непреложное правило: рассекретить сведения может только тот орган или организация, которые их засекретили. Если этих организаций уже не существует, рассекречивание становится прерогативой специальной межведомственной комиссии по защите государственной тайны — МВК.

Руководитель Федерального архивного агентства В. Козлов не был включен в состав МВК, поскольку не имел права на засекречивание и рассекречивание!

В подчинении Федерального агентства находилось шестнадцать государственных архивов, но ни один из них не имеет права по собственной инициативе снять гриф с чужих материалов, доверенных им на хранение. Это можно было сделать только в установленном порядке — получив полномочия от органов и организаций, которые сами имели полномочия по отнесению сведений к государственной тайне.

Например, из архива МВД в государственный архив были переданы т. н. «Особые папки» Сталина, Берии и других руководителей СССР за 1944–1945 г., содержащие доклады, информацию от органов внутренних дел, которые позволяют судить о ситуации в стране на заключительном этапе войны. («Особая папка» — это тип документа, степень секретности. «Особая папка» существовала и в Политбюро, и в правительстве, и в министерствах. В протоколах заседаний Политбюро можно прочитать: «Слушали. Постановили. Решение — «особая папка». Даже для членов Политбюро эта была высшая степень секретности, ввиду чего материалы Политбюро хранились не в одном делопроизводстве, а в нескольких.[144])

МВК рассекречивало эти материалы, но где хранятся материалы «Особой папки» более раннего периода, до 1941 г., все еще не известно исследователям и архивистам! Руководитель Россархива Владимир Козлов предполагал, что они остались в ведомственном архиве ФСБ, который, однако, уже не в «епархии» Россархива[145]

.

В. Козлов предложил статистику рассекреченных документов: всего в стране в 1992 г. рассекречено 2 600 000 дел, в 1993 г. — 600 тысяч, 1994 г. — 800 тыс., 1995 г. — 663 тыс., 1996 г. — 450 тыс., 1997 г. — 450 тыс., 1998 г. — 685 тыс., 1999 г. — 643 тыс., 2000 г. — 921 тыс., 2001 г. — 562 тыс. Всего за 10 лет рассекречено 8 574 000 дел. Процент сохранившихся, по мнению Козлова, в пределах 2 миллионов. В основном это документы бывшей КПСС.

В 2002 г. В. Козлов прямо сказал, что не удовлетворен темпами рассекречивания документов КПСС: «Перечень документов, предназначенных для рассекречивания, был направлен своевременно в межведомственную комиссию по защите государственной тайны. Но ни одного документа из этого перечня рассекречено не было.»[146]

Более того, наблюдался процесс обратного засекречивания уже рассекреченных документов. Речь идет о документах ЦК КПСС. Оправданием, как считает Татьяна Павлова, послужило то, что была проведена экспертиза ценности[147]. С одной стороны, партийные документы являются и документами государства, что объясняет опасения архивистов по поводу того, чтобы не стал доступен документ, хранящий государственную тайну. С другой стороны, однако, требование проводить экспертизу каждого документа, подлежащего рассекречиванию, является абсурдным даже с точки зрения физического времени — только документы в архиве Министерства обороны насчитывают приблизительно 10 млн. дел. Это очередной пример, как закон может носить декларативный характер, а для вступления в силу должен преодолеть административную процедуру.

9 мая 2005 г. в России отмечалось 60-летие победы в Великой Отечественной войне. Интерес российской общественности к судьбе архивов был особенно высоким. Проводились обсуждения данных о жертвах войны, которая не обошла стороной ни одну советскую семью. Официальные данные менялись несколько раз, цифры исследователей различны. Неизвестно точное число погибших из заграждающих отрядов. По поручению президента РФ в ответ на общественный интерес и в связи с годовщиной следовало рассекретить еще документы военного периода. 27 апреля собрались представители силовых ведомств, которые решали, какое дело рассекретить, а какое оставить в тайне[148]. Не будет ли мешать гриф «совершенно секретно» специалистам по Второй мировой войне, все еще остается риторическим вопросом.