Русский Феникс. Между советским прошлым и евразийским будущим

Не случайно Путин избрал в качестве идеолога возглавляемой им партии «Единая Россия» Ивана Ильина, одного из самых консервативных представителей белой русской эмиграции XX века. Само название «Единая Россия» взято из лозунга белых периода гражданской войны. С одной стороны, русский консерватизм всегда отстаивал идеи сильной централизованной власти, которой соответствовала президентская республика с конституцией 1993 года. С другой стороны, само понятие «консерватизм» в новой России не было дискредитировано — в отличие от «либерализма», который ассоциировался с обществом олигархии, с приватизацией, разграблением государственной собственности в начале 90-х годов.

В декабре 2012 г. Путин завуалированно объявил консерватизм главным государственным приоритетом, призывая поддержать институт традиционных ценностей, что было воспринято с определенным напряжением либеральными кругами российского общества, как возвращение идеологии (в данном случае консервативной), несмотря на то, что конституция 1993 г. запрещает наличие таковой. Сам Путин уточнил в своем в послании, что «Попытки государства вторгаться в сферу убеждений и взглядов людей — это, безусловно, проявление тоталитаризма. Это для нас абсолютно неприемлемо»[161]

.

Известный геополитический аналитик и главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» Федор Лукьянов назвал это высказывание Путина «консервативным поворотом», напоминая, что в 2000 г. Путин категорически заявил о том, что он «против восстановления в России государственной, официальной идеологии в любой форме»[162]. Сергей Кортунов определяет постсоветскую идеологию в России как: «просвещенный демократический патриотизм», который станет «идеологией российского возрождения»[163]

. Борис Кагарлицкий считает, что консерватизм вытесняет неолиберализм с августа 1998 г., когда были навязаны «умеренный национализм, культ сильного государства, неистинной демократии и уже не столь скрытого авторитаризма». Дмитрий Тренин определяет идеологию Путина как «умеренный российский национализм»[164]. Споры о том, нуждается ли Россия в новой идеологии или нет, продолжает оставаться частью российской общественной мысли, но не частью государственной политики, т. е. не являются приоритетом власти, а части политического спектра в Думе — партия «Единая Россия» объявляет о своей официальной идеологии «российского консерватизма»[165]

, понимаемого как социальный консерватизм.

На фоне неолиберальной политики в Европе, близкой к стилю «Шарли Эбдо» с обезличением/ высмеиванием традиционных ценностей, Россия вернулась к имперской модели традиционалистской политики покровительства всем конфессиям, традиционной семье и прочему, воспринимаемым Западом как «архаичные» ценности. Восток России и ее партнеры в Азии живут в традиционных обществах, и поддерживают эту сбалансированную политику России, ошибочно считающуюся новой идеологией Путина, это, скорее, естественное имперское поведение, ничего более на данный момент.

Именно поэтому Путин и пользуется поддержкой Русской православной церкви. Митрополит Иларион (а он является правой рукой патриарха Кирилла и занимается вопросами международной политики церкви) высказывается официально в поддержку государственной политики: «…что происходит на Западе? Там наступила постхристианская эпоха. Религия стала феноменом прошлого.

25 лет назад страна, в которой мы жили, была атеистическим государством. А Европа напоминала нам о религиозных ценностях. Сейчас эти два мира поменялись местами.»[166].

Поскольку более значительная часть российского общества консервативна, то и выражение Путина, когда оно используется в обращениях к внутренней аудитории, консервативно — этого ждет от него публика, тогда как сам он, скорее, прагматик, и в некоторых отношениях неолиберал с точки зрения понимания — на деле чисто бизнес-поведение, поощрение неолиберальной реформы в науке и высшем образовании в стиле «Дянков». Неслучайно Дянков работал в России после того, как был уволен со своего поста в болгарском правительстве, что было пагубно для гуманитаристики; поддержка олигархического капитализма на бизнес-клановой основе[167] (пример с бывшим министром Анатолием Сердюковым и его своеобразным иммунитетом от судебного преследования); в Валдайском клубе, который, хотя и является площадкой всего политического спектра в России, преобладает присутствие либеральных западных и российских аналитиков, историков, журналистов и др. Если бы Путин был консерватором по убеждениям, то возглавил бы Изборский клуб, который представляет консервативно-патриотическую российскую бюрократию и активную общественность. Любопытное определение дает историк Алексей Вдовин постсоветским национально-патриотически настроенным кругам — он называет их «русофилами» и «диссидентами», в противоположность советским, которые были прозападными и либеральными[168] (здесь он забывает о том, что Александр Солженицын был диссидентом и патриотом-консерватором).