Русский Феникс. Между советским прошлым и евразийским будущим

Бурбулис признавал, однако, что уже с ноября 1990 г. Ельцин взял курс на эмансипацию России от СССР: «Мы начали строить предпосылки двухстороннего регулирования наших отношений»[241], т. е. судьба Союза была предрешена задолго до назначения Гайдара.

Ельцин не пишет о своих колебаниях между Гайдаром и Явлинским, которого описывает следующим образом: «Измученный борьбой за свою программу, он приобрел некоторую болезненность реакций». Естественно, что Ельцин предпочел Гайдара, который был против сохранения СССР в какой бы то ни было форме, Явлинскому, выступавшему за союзную власть, т. е. за Горбачева.

Даже если абстрагироваться от экономических различий в программах Явлинского и Гайдара, остается политический фактор, который всегда был ведущим в России: «Экономика все-таки идет вслед за политикой»[242]. Ельцин жаждал власти даже ценой Союза.

В своих записках Ельцин описывает свое первое впечатление от Гайдара: «Гайдар прежде всего поразил своей уверенностью… Это просто очень независимый человек с огромным внутренним, непоказным чувством собственного достоинства. […] И знаете, что любопытно — на меня не могла не подействовать магия имени. Аркадий Гайдар — с этим именем выросли целые поколения советских детей. И я в том числе. И мои дочери».

6 ноября 1991 г. Ельцин назначил Гайдара вице-премьером и министром экономики и финансов: «Научная концепция Гайдара совпадала с моей внутренней решимостью пройти болезненной участок пути быстро. […] Я понимал, что в российский бизнес, помимо тертых советских дельцов, обязательно придет такая вот — простите меня — «нахальная» молодежь. И мне страшно захотелось с ними попробовать, увидеть их в реальности. Короче говоря, было очень заманчиво взять на этот пост человека «другой породы».[243]

Одним из качеств Ельцина было его безошибочное чутье на настроение людей и готовность экспериментировать, но в меру. Борис Николаевич очень быстро сориентировался на предмет тяжелых последствий реформы Гайдара, отразившейся и на президентской репутации, и заменил его Черномырдиным, который был «из его породы».

Гайдар и Беловежская пуща

Беловежская пуща 8 декабря 1991 года — это, прежде всего, политический успех Ельцина, который подвел итог битве за власть с Горбачевым.

В общественной памяти, однако, виновником денонсирования договора о СССР является Гайдар. Гавриил Попов и Юрий Лужков спекулировали демонизированным образом Гайдара, и в популистском стиле обвиняли его: «Гайдар активно работал над всеми документами Беловежья. И он несет полную ответственность за принятый там вариант выхода»[244]. Первый мэр Москвы, Г. Попов, приверженец Горбачева, был убежден в том, что Союз можно было сохранить без прибалтийских и закавказских республик.

Гайдар действительно работал в команде Ельцина в Беловежской пуще, однако предпочел хранить молчание или дать скудную информацию: «Суть того, о чем договорились 8 декабря в Беловежской пуще, а потом 21 декабря в Алма-Ате, проста: мы признаем факт распада Советского Союза, не предъявляем друг другу территориальных претензий, ядерное оружие будет вывезено на территорию России. Остальное — детали»[245]

В своих книгах Гайдар уделил больше места причинам краха СССР, и определил начальной датой 13 сентября 1985 г.: «Это день, когда министр нефти Саудовской Аравии Ямани сказал, что Саудовская Аравия прекращает политику сдерживания добычи нефти, и начинает восстанавливать свою долю на рынке нефти. После чего, на протяжении следующих 6 месяцев, добыча нефти Саудовской Аравией увеличилась в 3,5 раза. После чего цены рухнули. Ну. Там можно смотреть по месяцам — в 6,1 раза»[246]. Гайдар даже намекнул на то, что ознакомлен с планами СССР военного вмешательства в Персидский залив, что побудило Саудовскую Аравию ориентироваться на США. Было ли это пропуском советской разведки или успехом американской — предстоит узнать, официальные документы пока что не опубликованы.

В своем желании избежать вопроса о Беловежской пуще, Гайдар пустился в экономическую историю СССР, чтобы доказать, что 8 декабря 1991 года — это всего лишь символический акт. Цены на нефть, однако, никогда не являются постоянной величиной, и не могут быть решающим фактором распада империи. Зависимость российской экономики от экспорта нефти и газа не изменилась со времени обнаружения первого месторождения в Западной Сибири в 60-х годах, а в последние десять лет оно обеспечивает Российской Федерации бесспорную геополитическую стабилизацию.

Ответственным за Беловежскую пущу является только президент России. Леонид Кравчук поддержал его, поскольку Ельцин не оспаривал передачу Крыма Украине Хрущевым. Была заключена сделка «Крым за Кремль» — более точные слова публициста газеты «Литературная газета» Александра Ципко.

Гайдар защищал национальную политику Ельцина в 1991 г., олицетворявшуюся лозунгом президента: «Берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить!», и реализованную в Беловежской пуще.