Русский флаг

В первые секунды Александр растерялся. Действие батареи замедлилось. Ядра и бомбы "Форта" не позволяли прислуге успешно действовать у пушек, которые заряжались с дульной части. Слой земли и щепы, разметанные орудийные принадлежности, поврежденные станки мешали быстро накатывать пушки и отводить их после выстрелов. Прислуга быстро выбывала из строя, среди гари и дыма все меньше заметно было движения и жизни. Кажется, вот-вот наступит момент, когда человеческое тело, беззащитное, оглушенное взрывами, обожженное огнем, исчезнет, смешается с землей.

Максутов не боялся смерти. Под жестоким батальным огнем неприятеля он испытал бешенство и изумление оттого, что все произошло так стремительно, так непоправимо.

Пять орудийных стволов батареи и корпус "Форта" - вот и все, что он мог держать в границах своего напряженного сознания.

Ядра, пущенные с батареи, сделали четыре подводные пробоины, перебили гафель и крюйс-стеньгу, прострелили мачты "Форта". Большего, вероятно, не сделали бы и самые искусные артиллеристы, находись они даже под надежным укрытием крепостных бастионов.

Сквозь едкий дым Максутов удивленно приглядывался к своим артиллеристам, как будто он впервые в жизни получил возможность наблюдать их вблизи. Напрасно он подумал, что матросы могут побежать с батареи! Раненые и те не хотят уходить от пушек.

В дыму батареи перед глазами Максутова промелькнули женские лица. Он ожесточенно трясет головой, зажмуривается. Это невозможно. Мираж! Откуда бы им здесь взяться?

Но они не исчезают. Одна из них - Маша или кто-то очень похожий на Машу. Другая - толстая, маленькая, свирепая. Они подхватили на руки комендора, лежавшего у края платформы, и быстро унесли его, скрывшись за земляным валом. Там перевязочный пункт.

Взрыв потряс площадку, обрушил на батарею земляной ливень. Потом воздух на мгновение очистился, открыв голубое небо. Максутову кажется, что женщин здесь не было. Конечно, галлюцинация...

Над пушками сгустились пороховые тучи. Но глаза Максутова видели теперь лучше. Это от привычки и обретенного спокойствия.

С перешейка переползает к нему инженер Мровинский. Рухнувший столб земли сбил фуражку и взъерошил волосы вокруг бледных залысин.

"Отважный человек! - подумал Максутов. - Зачем он сюда?"

Мровинский, бледный, тяжело дыша, наклонился к уху Александра:

- Ругаете меня?

- За что же, помилуйте?

Максутову, как никогда, хотелось казаться спокойным, даже равнодушным.

- Я располагал, что кораблям неудобно действовать по возвышенности, виновато прохрипел инженер, - а они что придумали! Поглядите, накренили фрегат, разобрали борты над портами* и палят как бы по горизонтальному направлению...

_______________

* Отверстия для орудий в борту корабля.

- Зато и нам удобнее, - Максутов указал на корпус "Форта": он подался из воды выше обычного. - Глядите, как мы его изукрасили!

Батарею накрыл залп бомбических пушек. Мровинский упал на Максутова, едва не сбив его с ног. На другом конце батареи свалилось со станка орудие с развороченным стволом.

- Уходите! Немедленно уходите отсюда! - крикнул Максутов.

Мровинский, повинуясь его приказу, ушел, ни разу не обернувшись на батарею. Он был оглушен взрывом, но уходил спокойно, неторопливо, не сгибая узкой, с выпирающими лопатками, спины.

У ближней пушки Александр Максутов заметил смеющиеся лица артиллеристов. Трудно поверить, но белые зубы сверкали на закопченных лицах. В четверть часа вид артиллеристов совершенно изменился: в темных от земли и гари рубахах, задымленные, они скорей напоминали кочегаров, отстоявших смену, чем опрятных аврорских матросов. Но они чему-то смеются, играют белками озорных глаз. Удивительный народ!

Максутов подошел ближе. Мускулы под взмокшими рубахами матросов вспухали буграми, люди с трудом накатывали орудия, чугунные колеса вязли в земле, которой засыпана платформа.

Выстрел. Ядро угодило в корпус, в самую ватерлинию, приподнятую над водой из-за крена фрегата.

- Хвалю! - крикнул Максутов. - Над чем смеетесь, орлы?

- Ваше благородие, - ответил чумазый артиллерист, его русые волосы походили теперь на парик, - Афанасий Харламов каждый снаряд благословляет: "Лети, говорит, лети, да в Семена не угоди!"

Матросы, смеясь, сноровисто заряжали пушку.

"...Афанасий Харламов? Ах, помню! Вон тот высокий мужик с банником в руках. Был на батарее у Гаврилова, а вчера напросился к нам. Он там один из всего расчета уцелел, что ли..."

Ядро, раздирая воздух, понеслось к "Форту". Перед тем как произнести свое заклинание над новым ядром, Афанасий объяснил Максутову:

- Дружок мой в плену, Семен Удалой. Француз близко встал, как бы своим ядром Семена не убить...

- Значит, ты не рад взорвать неприятельский фрегат?

- Взорвать? - Афанасий умолк, оценивая положение. - Взорвать - другое дело, за это и Семен жизни не пожалеет.

Афанасий Харламов бросился к стволу пушки и принялся усердно орудовать банником.