Русский голем

А, может быть, все же нескромно обличать признанных авторитетов? Такой вопрос может возникнуть, но он неточный. Неправильно грызть брошенный в тебя камень, надо видеть, какая рука его бросила. Надеюсь, внимательный читатель увидит в этой книге не очернение национальной культуры, а попытку обличения незримых бесов. И задумается о сути их личин, скрытых под — порой привлекательными — масками человеческой плоти.

Но для этого нужен православный взгляд. Такой, как был у К.Н.Леонтьева. Он писал: «…а знаете, кого я всей душой теперь ненавижу? Не угадаете. Гете. Да, от него заразились и все наши поэты и мыслители, на чтении которых я имел горькое несчастие воспитываться и которые и в жизни меня столько руководили! «Рассудочный блуд, гордая потребность развития какой-то моей личности»… и т. д. Это ужасно! Нет, тут нет середины! Направо или налево! Или христианство и страх Божий, или весь этот эстетический смрад блестящего порока!..»

Леонтьев ведь застал юбилейные восторги по поводу Гете. Как не возмутиться было хотя бы такому выводу либерального литературоведения: «…Фауст — каждый из нас в те минуты, когда мы перестаем быть рабами мелочей жизни и становимся людьми из титулярных советников, коммерсантов и пр., потому что и Гете — один из нас, только лучший». Это еще что! Потом Фауста и его автора стали записывать в различные политические партии. Легальные марксисты восторгались: как нужны человечеству фаустовские грезы о счастье на земле! Луначарский назвал финал «Фауста» социалистическим. Наконец, уже в 1937 году руководитель гитлеровской молодежи Б. фон Ширах разглагольствовал «о любви Гете к военной униформе и о «вечной юности» этого безбожника, чей дух был вызван из небытия великим фюрером»[103]. Интересно, что носители всех наиболее мощных диавольских идей в политике принимали Фауста за своего. И в этом они были правы.

Демон искусительной литературы красноречив!

Ладно с ним, с Гете. Особенно больно узнавать страшные вещи про «наших», любимых со школьной скамьи. Но именно революционно-либеральная, а позже советская школа не способна была дать духовную картину их творчества. Это непонимание и есть материал, из которого отлит колосс наподобии Родосского; он присвоил себе имя «русской культуры». Русская ли она? «По паспорту» — да. Но ведь русский — значит, православный!

Литература убила Россию — если и преувеличил Розанов после трагедии 17-го года, то не так уж много.

Можно ли было безнаказанно — десятилетиями и даже веками — взращивать плевелы? Любовь — в стиле охальных стишков Баркова. Надежду — в светлое будущее по Чернышевскому. Веру — в себя. Как заключил Есенин «Инонию»:

Новый на кобылеЕдет к миру Спас.

Наша вера — в силе.Наша правда — в нас!»

Нельзя не согласиться: «Россия стала читающей страной, и уже с середины XIX века возникло глубокое противоречие. Русский человек читал художественную книгу, как текст Откровения, а писатель-то писал уже во многом как Андре Жид…

В.В.Розанов упрекнул русскую литературу за безответственность. Но писатели XIX века еще не знали взрывной силы слова в культуре традиционного общества.

…В русских людях жива еще старая вера в то, что высокое художественное Слово, дар Ученого или любой другой талант обладают святостью, благодатью. Через них не может приходить зло. А значит, носителям таланта, если они что-то заявляют в поворотные моменты народной судьбы, следует верить. Так и верили — академикам, певцам, актерам. И особенно — писателям.

Сами писатели не предупредили, что эта вера ложна, в ней много от идолопоклонства. Предупредить было нетрудно, требовалась лишь гражданская совесть. Достаточно было сказать, что по одному и тому же вопросу противоположные позиции занимали равно близкие нам и дорогие Бунин и Блок (или Бунин и Есенин) — это видно из дневников самого Бунина. Значит, вовсе не связан талант с истиной…» [30].

В мире нигде больше такого нет. Русская литература имела и имеет даже сейчас особое влияние на русские души. Может быть, потому, что создается на языке, который стоит ближе всех к последнему избранному языку — церковно-славянскому? Православные всегда чтили пророков, которые от Бога. «Ибо никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые Божии человеки, будучи движимы Святым Духом». (2 Пет. 1:21).

Но кто стал на место пророков? Побежденные демонами гордыни, сребролюбия, блуда и высокоумия — всем бесовским легионом. Какие ценности передавали и передают они в умы и души народа?! Не о таких ли сказано: «…произнося надутое пустословие, они уловляют в плотские похоти и разврат тех, которые едва отстали от находящихся в заблуждении. Обещают им свободу, будучи сами рабы тления; ибо кто кем побежден, тот тому и раб». (2 Пет. 2: 18,19).