Русский голем

Евреям тоскливо между собой[105]. Зато там, где рядом — славянские деревни, предки нынешних винокуров, дестиляторов, шенкеров и шейнкманов («трактирщик» на идише), пляшечников (от украинского «бутылочник»), оживают, как клопы от спячки. Тут уж среди гешефтмахеров появляется Бейтельман — «человек с кошельком». И даже Гольдлуст — «жажда золота» на идише. Сколько его, этого вожделенного металла рассыпано в фамилиях гольданских, гольдблатов, гольдблумов, гольдфарбов, Гольдштейнов! Как в сказке: золотится все, к чему прикасается алчный взгляд, — и листок, и цветок, и камень. Здесь и девушку можно встретить «золотую» — вот она, вышла из миквы. Ее зовуг Голда. Да что там одна девушка! Еврейская генеалогия напоминает сказочное Эльдорадо — над золотыми полями возвышаются целые горы драгоценные. Надо думать, гольдштейны и гольденберги получили свои фамилии недаром[106]

.

Откуда же берутся горы золотые? Добываются, как за-, вещано Священным Писанием, в поте лица своего? Нет, Талмуд учит иному: «Нет более плохого занятия, чем земледелие. Если кто имеет 100 сребреников в торговле, то он может ежедневно есть мясо и пить вино; ежели же кто употребляет 100 сребреников на земледелие, то он может есть лишь хлеб с солью». Но золотая жила — не только в специфическом умении торговать — обвесить, обмерить или вовсе всучить порченый товар, нет. Дело в том, что гой глуп, как животное. (Гойского мальчика вообще следует называть шейгец — нечисть.) Он не знает (и не должен знать), что его дом, его лошадь, его корова, его рабочие руки уже отданы на откуп какому-то еврею[107]. Гой не ведает, что в Талмуде сказано: имущество неевреев как пустыня свободная. «Этот общий принцип называется Хезкат ишуб. Он заключается в том, что собственность окружающих христиан распределяется кагалом (продается) подчиненным ему евреям… Получаемое таким образом право собственности называется хазака. Иногда такой собственностью может оказаться определенный человек — это право называется меропие…

В реальности, приобретатель права хазаки, скажем, на определенный дом, получает исключительное право стараться овладеть этим домом, причем «какими бы то ни было средствами»…[108]

Точно так же право меропие означает монопольное право любых экономических сделок с определенным человеком (меропие буквально означает отстранение «настоящего» владельца от его имущества). Закон о меропие гласит: «Если человек (еврей) имеет в своей эксплуатации нееврея, то в определенных местах запрещается другим евреям входить в сношения с этим субъектом и делать подрывы первому; но в других местах вольно каждому еврею иметь дело с этим субъектом: давать ему деньги в заем, подкуп и обирать его, ибо имущество нееврея все равно что гефкер (свободное), и, кто им раньше овладеет, тому оно принадлежит». [91].

Итак, собирается кагал и делит все окружающее на зоны влияния. На что это похоже? На воровскую сходку. В основу криминального принципа и положен катальный опыт. Точнее — практика, «освященная» словами из талмудического трактата: «Еврей должен почитаться почти равным Богу. Все принадлежит ему, все должны служить ему, в особенности животные в человеческом обличье, то есть христиане»[109]. Таков же и подход криминального мира. Только в наши дни у воров гои называются «лохами».

Кагалы, богатея от подобного рода гешефта, сносились (посредством взяток) со светскими властями. В России с каждым десятилетием петиции в Петербург доходили из местечек все выше — до самого царя.

Одно время Российское правительство считало за благо выселить евреев из деревень в города — чтобы занимались ремеслом. Это было страшное покушение на кагальную власть! Она ведь локализовалась в местечках Восточной Европы, как в гетто — на Западе и на Ближнем Востоке[110]. Проект переселения составил первый «министр юстиции» в нашей истории Державин. Что здесь началось! По свидетельству Гаврилы Романовича. «Тут пошли с их стороны, чтоб оставить их по-прежнему, разные происки. Между прочим, г. Гурко, белорусский помещик, доставил Державину перехваченное им от кого-то в Белоруссии письмо, писанное от одного еврея к поверенному их в Петербурге, в котором сказано, что они на Державина, яко на гонителя, по всем кагалам в свете наложили херем или проклятие, что они на подарки по сему делу собрали 1.000.000,[111]

послали в Петербург и просят приложить всевозможное старание о смене генерал-прокурора Державина, а ежели того не можно, то хотят покуситься на его жизнь. Польза же их состояла в том, чтобы не было им воспрещено по корчмам в деревнях продавать вино…» [74]. Вскоре Державин был отправлен в отставку.