Русский язык на грани нервного срыва. 3D

По пятьдесят – и все

Ванкувер пережили. Что дальше?

Какой смысл бежать до зеленых соплей?

Кто спал, тому повезло

Братская могила шлемов

Головорезы, Дарт Вейдер и Черный Носорог

Нет, в советское время такое было невозможно. Да и спортсмены стали говорить не просто грамотнее, а интереснее и ярче. Интервью Владимира Познера, которое он дал в Ванкувере той же газете СЭ, так и называется “Наши спортсмены наконец-то научились разговаривать”. Может быть, правда, они всегда умели, но советские речевые стереотипы не давали.

Избавились, и слава богу. Интересно, что редко-редко, но все-таки заезженные клише проскальзывают и в сегодняшних репортажах, и в интервью, которые дают спортсмены и тренеры. Вот, пожалуйста: звездная спецбригада; настоящий сибирский характер; этот не подведет (почти Высоцкий); “надеюсь, это придаст сил нашим олимпийцам и количество медалей в российской копилке будет расти каждый день”; “мы смогли доказать, что наша страна по-прежнему остается грозной силой”.

Или вот заголовки:

Россия – Канада: матч века

Защитницы Отечества

Время битвы

Лучший из лучших

Из самих цитат и заголовков видно, что они либо про победу, либо про ожидание победы. И вот что любопытно. Репортажи об олимпийской борьбе, о поражениях и даже победах, но относительно скромных, скажем, серебряных и бронзовых медалях, написаны живым языком, индивидуальным стилем. Бронзовый призер рассказывает о себе искренне и интересно. А вот приходят победы, особенно громкие, и сразу в репортажах возникают битва за золото, триумфальное шествие и прочие военные метафоры, а в интервью

золотые копилки и наши парни и девчата. Как это объяснить? Возможно, прав Лев Толстой и все счастливые семьи, а в нашем случае все счастливые чемпионы, счастливы одинаково. Ну и, как хорошо известно лингвистам, для описания плохого в языке много средств, а для описания хорошего – мало. Вот и описывают спортивную радость и сами спортсмены, и журналисты стандартно и слегка банально.

Но есть и другое подозрение. Просыпается старая советская привычка. Чтобы долго не говорить об этом, процитирую слова Владимира Познера из упомянутого интервью:

– Вы сказали, что любите хоккей. А как вы относитесь к тому, что еще с советских времен хоккей имеет для России гораздо большее значение, чем просто спорт?

– Конечно, это был также и политический инструмент. То же самое сейчас делается со спортом в Китае. Победы рассматриваются как доказательства преимущества определенного политического строя.

Я все это понимал – и мне это дико не нравилось <… >

– А в сегодняшней России такого не чувствуете?

– На уровне государства, наверное, нет. А вот на уровне людей проскальзывает, как ни странно. Ненавижу, например, вот это: “Подвели страну!”

Что это значит?! Или: “Они обязаны выиграть!” Чтобы доказать – что? Я вообще этого не понимаю. Американцы, к сожалению, тоже иногда этим грешат.

Иначе говоря, пока российские спортсмены борются, то выигрывают, то проигрывают, спорт остается спортом и журналисты могут писать о нем профессионально и интересно. Но как только российский спорт одерживает триумфальную победу, проснувшаяся гордость (местами переходящая в гордыню) подавляет и профессионализм, и чувство языка. Получается, что строчку Пастернака в заголовке я адресовал самому русскому языку или, точнее, речевому стилю спортивных журналистов.

Правда, это только подозрение. К сожалению, Ванкуверская олимпиада дала нам не много материала для его проверки.

Искусство недопонимания