Читаем Русский язык. Речевая агрессия и пути ее преодоления полностью

Реакции класса: – Ну, иди-иди! – Опять Виноградов! – У! Дурак! – Урод! – Вечно его вызывают, а меня никогда!

Практикантка: – Будьте любезны! Потише, пожалуйста! Господа, попрошу вас, потише!..


XIV. На перемене перед уроком риторики в 6-м классе

Сильный шум, учащиеся рассаживаются за парты. Один ученик демонстративно занял место другого и стал стучать ногами по полу, с целью привлечь к себе внимание.

Реакция «хозяина» парты: – Кончай гудеть / я сказал! (зло, раздраженно). Топот продолжается. –

Ну все!!! (переходит на крик и пытается ударить одноклассника).

Одноклассник: – Чо ты?! (делает вид, что не понимает, почему его бьют и притворно пугается).

«Хозяин» парты: – Убирайся, ур-р-род!

Одноклассник: – Да пошел ты! (равнодушно отвечает, но место освобождает).


XV. Урок русского языка в 5-м классе

Во время урока учитель просит учащихся передать ему с последних парт домашнее задание.

Реакция одного из учеников: – А она не сде-елала, а она не сде-елала!

Девочка, о которой это говорится, молча пытается остановить дразнящего, толкая его в бок. Однако часть класса (3–5 человек) подхватывают: – Не сде-елала, не сде-елала! Ха-ха-ха!

Как только девочка перестает сопротивляться, смех и реплики тут же смолкают…


XVI. Урок русского языка в 5-м классе

Ученик потерял ручку, которая закатилась под парту, и пытается достать ее, вначале отвлекая сидящих впереди учеников просьбами и тычками в спину, а затем ползая под партой.

В классе назревает недовольство, которое вначале выражается в повышении фонового шума, отдельных возгласах междометного характера («У!»; «Ну!»). Наконец, не вылезая из-под парты, ученик обращается к учителю,

перебивая его: – А скажите, чтобы они отдали мне ручку!

В этот момент ручку замечает и поднимает другой ученик: – А чевой-то он взял у меня стержень! (ворчливо-недовольно)

Учитель (с раздражением обращаясь к первому ученику): – Жулин, что здесь такое происходит?!

Жулин: –

А почему он у меня берет стержень?! (плаксиво-обидчиво, дрожащим голосом)

Ученик, поднявший стержень (оправдываясь и, одновременно, игриво): – А он тут кидается своими стерженьками!

Жулин (с раздражением и обидой): – Ты сам кидаешься!

Учитель (спокойно, но немного повышая тон): – Жулин, я жду! Ты меня отвлекаешь! Придется задержать вас на перемене в полном составе с Жулиным

За этим следует резкое нарастание фонового шума. Раздаются синхронные выкрики, поэтому расслышать их сложно, но суть сводится к следующему: одни пытаются повлиять на Жулина, другие выясняют, кто виноват, третьи возмущаются решением учителя. Жулин зачем-то продолжает шарить под партой.

В этом шуме можно различить отдельные реплики: – Блин, идиот что ли?! – Задерживаешь нас на перемене! – Да сядь ты, дуб-бина!

Учитель (спокойно-устало): – Жулин, о-о-очень долго…

Перейти на страницу:

Похожие книги

В лаборатории редактора
В лаборатории редактора

Книга Лидии Чуковской «В лаборатории редактора» написана в конце 1950-х и печаталась в начале 1960-х годов. Автор подводит итог собственной редакторской работе и работе своих коллег в редакции ленинградского Детгиза, руководителем которой до 1937 года был С. Я. Маршак. Книга имела немалый резонанс в литературных кругах, подверглась широкому обсуждению, а затем была насильственно изъята из обращения, так как само имя Лидии Чуковской долгое время находилось под запретом. По мнению специалистов, ничего лучшего в этой области до сих пор не создано. В наши дни, когда необыкновенно расширились ряды издателей, книга будет полезна и интересна каждому, кто связан с редакторской деятельностью. Но название не должно сужать круг читателей. Книга учит искусству художественного слова, его восприятию, восполняя пробелы в литературно-художественном образовании читателей.

Лидия Корнеевна Чуковская

Документальная литература / Языкознание / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
Вторжение жизни. Теория как тайная автобиография
Вторжение жизни. Теория как тайная автобиография

Если к классическому габитусу философа традиционно принадлежала сдержанность в демонстрации собственной частной сферы, то в XX веке отношение философов и вообще теоретиков к взаимосвязи публичного и приватного, к своей частной жизни, к жанру автобиографии стало более осмысленным и разнообразным. Данная книга показывает это разнообразие на примере 25 видных теоретиков XX века и исследует не столько соотношение теории с частным существованием каждого из авторов, сколько ее взаимодействие с их представлениями об автобиографии. В книге предложен интересный подход к интеллектуальной истории XX века, который будет полезен и специалисту, и студенту, и просто любознательному читателю.

Венсан Кауфманн , Дитер Томэ , Ульрих Шмид

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Языкознание / Образование и наука