Русский мир. Часть 2

Многие родители предпочитали домашнее образование и отдавали детей в учебные заведения только тогда, когда не могли обеспечить им хорошее обучение дома. Крупный государственный деятель Д. А. Милютин (1816–1912), военный историк, профессор, генерал, военный министр Александра II, вырос в обедневшей дворянской семье. Первыми его учителями были мать и крепостной его отца. В воспоминаниях о детстве Милютин писал: «Находясь неотлучно при матери и слыша постоянно разговоры на французском языке, почти исключительно употреблявшемся в тогдашнем русском обществе, я рано начал лепетать на этом языке. Даже азбуке французской выучился прежде русской. Сколько помнится, уже в пятилетнем возрасте я читал довольно свободно французские детские книжки. Русской же грамоте первоначально обучал меня в Титове наш «конторщик», крепостной человек; он же давал первые уроки письма, а сельский наш священник – уроки веры»⁹⁶

. Только крайняя нужда заставила родителей отправить сына в возрасте 11 лет в Благородный пансион при Московском университете, который произвел на мальчика крайне неблагоприятное впечатление.

Для девочек домашнее образование долгое время оставалось главным способом обучения. Купеческая дочь Вера Харузина, ставшая впоследствии крупным ученым, начала учиться дома под руководством тети, незамужней сестры матери. Когда к пяти годам она освоила основы счета, письма и чтения, было решено перейти к следующему этапу – обучению иностранным языкам, для чего была приглашена рекомендованная директором Ревельской гимназии гувернантка-немка. Анна Мартыновна, так на русский манер звали домашнюю учительницу Харузиных, «была высокая, немолодая, с бледным лицом… она молчалива – ведь она знает всего несколько слов по-русски – и грустна». Встреча была волнительна для обеих сторон: в семье не знали, чего ждать от незнакомой иностранки, а сама она преодолела немало внутренних сомнений, собираясь в Москву. Позже она рассказывала детям о том, как ее уговаривали в Ревеле не ехать в такие далекие края, где «люди не люди, где бегают дикие звери»⁹⁷

.

Все, однако, закончилось ко всеобщему удовольствию. Новая гувернантка прекрасно справлялась со своими обязанностями, а дети ее «скоро, очень скоро полюбили бесконечно». Самые светлые воспоминания, столь непохожие на привычные карикатурные литературные образы, сохранила о своей домашней учительнице мемуаристка. Ее влияние не только на образование, но и на воспитание детей было велико, а методы воздействия просты и эффективны. Больше всего детей привлекала к ней простота и искренность общения в сочетании с серьезным и гуманным отношением к маленьким воспитанникам. «Говорила она с нами как с людьми, – много лет спустя вспоминала с благодарностью Харузина, – и как мы ценили такое отношение. Как вся душа отвечала на такое обращение к ней, полное доверия, как чувствовалось уважение к маленькой личности. <…> Мне кажется, лучшее в ней было то, что она была прямой, искренней натурой, ничего из себя не изображала, и эта основная черта ее натуры действовала на нас»⁹⁸

. Итак, тетя продолжала занятия русским языком, а немецкому Веру учила Анна Мартыновна. Позже была приглашена еще и гувернантка-француженка.

На завершающем этапе домашнего обучения к Вере был приглашен русский учитель, студент университета Сергей Александрович Алмазов. Он преподавал ей Закон Божий, русский язык и арифметику, вел занятия интересно, хотя и бессистемно. Алмазов, судя по воспоминаниям Харузиной, был личностью яркой, прекрасно образован, начитан, любил литературу и театр, вызывал у своих учеников безграничное доверие, а у маленькой Веры и некоторую детскую влюбленность. Большое влияние на формирование будущего профессора этнографии оказали также старшие братья Веры, сами будущие ученые, охотно делившиеся с ней своими знаниями. Наконец, и чтение книг – русских, французских, немецких, – неотделимое от домашнего образования, было важным источником информации для любознательной девочки. Харузина позже имела возможность продолжить обучение в гимназии, однако основы ее глубоких знаний были заложены дома домашними учителями и членами ее семьи, а самое главное, они научили ее учиться, ценить книгу, самостоятельно мыслить.

Два примера из истории домашнего обучения являют собой своего рода идеальный образчик. Оба относятся к одному времени, но к разным семейным ситуациям. В первом случае речь идет о домашней школе Самариных, а во втором – об обучении наследника престола великого князя Александра Николаевича, будущего императора Александра II. Их программа и способы обучения представляют несомненный интерес, т. к. они являлись, с одной стороны, высшей, в некотором роде идеальной формой подобного домашнего образования, а с другой, вобрали в себя его типичные черты.