Русский Ришелье

Князь Хованский не знал, что Богуслав Радзивилл ошибся в оценке численности польской армии. У литовского гетмана Сапеги имелось восемь тысяч ратников. Чарнецкий привел еще четыре тысячи, и каких! 350 знаменитых гусар, полторы тысячи королевских драгун, гвардейцы… А Хованский оставил тысячу солдат для продолжения блокады городка, который он осаждал, и имел лишь 8,5 тысячи солдат против двенадцати тысяч.

Русская дворянская конница верила в князя Хованского. По его приказу дворяне бросились в атаку и заставили авангард войск Чарнецкого (лучших в Польше) отступить.

– Руби их дальше! – велел Хованский.

– Ох, неосторожно, – вздохнул Семен Щербатый. – Узнать бы хоть, сколько их.

– Мы пришли бить, а не считать!

– Второй воевода дело говорит, – вмешался полковник Змеев.

– Вот твой полк в атаку и пойдет! – осерчал Хованский.

Рейтары Змеева, набрав скорость, мчались вперед. Но перед ними оказалась небольшая речка, названия которой они даже не знали. Форсируя ее, пришлось сбавить скорость. И тут ляхи ударили им во фланг. Полк не успевал развернуться навстречу страшным польским гусарам. Спасала Змеева вся армия. Дружным залповым огнем тысячи русских воинов остановили гусар и позволили полку Змеева отойти. Сам полковник был ранен.

– Ляхи у нас еще попляшут! – пообещал князь Хованский. Видя, что враг наступает, воевода не стал отсиживаться в обороне. Иван Андреевич лично возглавил встречный удар по левому флангу армии Чарнецкого. На лихом коне, с саблей в руках гнал он своих солдат вперед. Расчет Хованского был абсолютно верен – на левом фланге стояли литовские[69] полки гетмана Сапеги. Не раз уж были они биты в этой войне и Хованским, и Долгоруковым, поэтому утратили уверенность в своих силах. К тому же часть их состояла из православных шляхтичей, задумывавшихся, а на той ли стороне они воюют. Полки Сапеги стали пятиться назад. Хованский только этого и ждал. Видя нерешительность противника, он обошел с фланга поляков и, по сути, окружил Сапегу. Будь силы равны, врагу пришел бы конец. Но людей у неприятели было намного больше и он выстоял.

Стефан Чарнецкий повторил маневр Хованского – послал прославленного кавалериста, полковника Габриэля Войниловича, обойти левый фланг русских войск. На фланге находились русские рейтары. Они стреляли в поляков залпами, те отвечали разрозненно. Кто сказал, что русские воевали менее умело?! Напротив, стреляли эффективнее. Поляков было попросту больше. Войнилович сумел выйти в тыл русским.

Но еще ничего не было решено. И потому Чарнецкий лично повел в атаку королевскую гвардию на центр русских войск. Польские драгуны сумели переправиться через реку и захватить русские пушки. Даже не это решило исход сражения. Тяжеловооруженные гусары атаковали на правом фланге конников Хованского. Бороться с этими «скачущими танками» обычной конницей было невозможно.

Видя отступление своей кавалерии, русские стрельцы и пехотинцы полков иноземного строя отошли к березовой роще и почти мгновенно создали засеку. И опять-таки, Павел Сапега, быть может, бросил бы в бой драгун, велел бы пехоте штурмовать засеку. Но Стефан Чарнецкий не торопился. Он приказал сосредоточить у березовой рощи все пушки. Залпы польских батарей в прямом смысле слова оказались убийственными. Сопротивление оказалось невозможным.

Князь Хованский сумел увести с собой семьсот конников. Через много дней у Полоцка они встретятся с отступившей из рощи пехотой – восемьюстами стрельцами и четырьмя сотнями солдат. Чудеса храбрости совершили смоленские рейтары – они не только организованно отступили сами, но и защитили часть пехоты.

В тяжелейших условиях отойти удалось половине армии.

Иван Андреевич Хованский, отступив, срочно провел в своей армии военную реформу, создал полк тяжелых гусар, подобных польским. Но военная инициатива была уже упущена, а православная белорусская шляхта засомневалась, стоит ли поддерживать русских.

Увы, Хованский одерживал победы над небольшими силами противника, проиграл же во главе крупной армии. Сбылось пророчество царя Алексея Михайловича: князь, слишком хвалившийся перед боем, оказался разгромлен. После чего тяжело пришлось и войскам Долгорукого, которые перешли к обороне. Если до поражения Хованского еще можно было предполагать, что у России есть шанс удержать ливонские города, теперь было очевидно: воевать с Польшей и одновременно отстаивать эти города невозможно.

Глава XIII. Спор с государем