Русский Ришелье

Вскоре на раде в Чигирине полковники и рядовое казачество избрали новым гетманом генерального писаря Ивана Выговского и дали ему булаву с наказом верно служить государю всея Руси. Прошло совсем немного времени и Иван Выговский объявил польскому послу, ясновельможному пану Беневскому, что готов вернуться в польское подданство. На Украине начались смутные времена.

События на Украине имели прямое отношение к судьбе главного героя этой книги – Афанасия Лавреньевича Ордина-Нащокина. Проживи Богдан Хмельницкий еще несколько лет – и неизвестно что было бы с Ригой, с Латвией, с воеводством, которое поручили попечению Афанасия Лаврентьевича. Теперь же, когда на Украине требовались войска, в Москве стали смотреть на балтийский вопрос совсем иными глазами. Никаких подкреплений воеводе Царевичев-Дмитриева града, естественно, не могло быть послано.

Глава III. Царь теряет друга

Мал замок Адзель, да крепок! Сотни лет стоял на берегу Гауи самый маленький по размеру из всех замков ливонских рыцарей. Всего 9 на 11 метров замковый двор, менее 30 метров – длина крепостной стены. Зато толщина стен – почти 2 метра, высота – 12 метров, перед замком – 2 сторожевые башни. К тому же со всех сторон замок окружен водой: с одной стороны – бурные воды реки Гауи, с другой – впадающая в нее речушка, с третьей – глубокий ров. Попробуй-ка захвати замок Адзель! Русские войска в 1656 году смогли сделать это только из-за малодушия шведского коменданта. А через год замок стал последним рубежом обороны для воеводы русской Ливонии Афанасия Лаврентьевича Ордина-Нащокина.

Как же получилось, что воевода был осажден в Адзеле, за десятки верст от столицы своего воеводства Царевичев-Дмитриева града? Да очень просто: бои шли на севере Ливонии, а основные силы русской армии сосредоточились в Пскове. Хоть и малым войском располагал Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин, но не считал нужным сидеть сложа руки, двинулся к театру военных действий. Вот только насчитывалось у него лишь несколько сотен ратных людей, а у шведского генерал-майора Фридриха фон Левена – более двух тысяч – и все сплошь конница да драгуны, способные драться и конными, и пешими. От таких не уйти. Пришлось сесть в осаду в старинном замке Адзель.

Утром 8 июня 1657 года Афанасий Лаврентьевич с сыном Воином поднялись на башню замка, с которой хорошо были видны и неприятель, и река Гауя, и находившийся неподалеку лес, и невысокие холмы. Чужая земля, но так ли уж отличен от псковских земель здешний пейзаж? Разве что сам замок совсем непохож на русские порубежные крепости. Наверху, на смотровой площадке башни, легко дышалось, из-за легкого ветерка не докучала жара. Настроение у воеводы, однако, было невеселым. Да, еще зимой, в феврале, Боярская дума приговорила: промышлять всякими мерами, чтобы привести шведов к миру. Только вот лучшая мера в таких случаях – крупная армия. А царь в Ливонию подкреплений не слал, сосредотачивал силы в Полоцке да на Украине, говорил, что нельзя тамошних православных людей оставлять под польским игом. Мысль верная, вот только оставлять занятые земли почти без армии – все равно что сигнал дать ворогу: не мир заключай, а нападай!

Шведы, видя, что русские в Лифляндии ослабли, конечно же, предпочли мирным переговорам наступление.

Словно угадав мысли отца, Воин Афанасьевич произнес:

– А надобно будет, живота своего для России не пощадим! Как говорил в древности князь Святослав: «Мертвые сраму не имут».

– Ну, не торопись погибать. Наверняка помощь к нам из Пскова идет.

– А вот парламентер шведский говорил иное. Что скоро сюда граф Делагарди придет с пушками осадными, они стены порушат и вас, мол, погребут под развалинами. А ведь ты сам, батюшка, учил: надо надеяться на лучшее, но готовиться к худшему.

Отсутствие осадных орудий ставило в тупик шведского генерал-майора фон Левена: взять замок без осадной артиллерии было невозможно. Генерал надеялся на то, что к замку явится из Риги генерал-фельдмаршал Делагарди с пушками. А пока шведскому генерал-майору приходилось ждать, бездействовать и пугать осажденных – авось сдадутся…

Ответа на свои слова Воин от отца не дождался. Афанасий Лаврентьевич со словами: «Ну-ка погоди!» – схватился руками за новинку заморскую – подзорную трубу, приставил это нидерландское изобретение к правому глазу. Тут и Воин Афанасьевич, увлеченный ранее разговором, наконец заметил: в шведском лагере что-то происходит. Скачут вестовые, видимо, сообщают приказы, солдаты убирают палатки.

– Уходят свеи, – определил воевода. – Снимают осаду. Почему – непонятно, но, думаю, скоро узнаем.