Русский романтизм

взоры свои в госпожу Шлыкову", говорит рассказчик, опи-

сывая свою встречу с ней в Москве. Лукьяныч по своему

характеру скорее контрастирует, чем сходствует с Дон-Ки-

хотом. Он томится жизнью. Ему „поскорей хочется дожить

свой век", потому что „жуешь, жуешь хлеб, инда и тоска

возьмет: так давно хлеб жуешь". Ему „страшно", „скучно

одному". И жизнь томит его, и смерть страшна ему. Фигура

Лукьяныча, скучающего, ждущего смерти, как избавления от

тоски, и боящегося ее, нужна была для оттенения основного

действующего лица — незнакомки. Тема гибельной стихийной

страсти — тайны, целиком захватывающей человека, в компо-

зиции рассказа поддерживается противоположной темой —

темой человека, живущего без страсти, а потому томяще-

гося жизнью, ждущего ≫ желающего смерти, но вместе

с тем боящегося ее. Тот, кто сгорает в стихии страсти, не

думает о конце, хотя и неуклонно стремится к нему.

Тот же прием оттенения основной темы контрастной,

побочной — в „Первой любви". Повесть о страсти Зинаиды,

о первой любви юного героя, заканчивается рассказом о смерти

„трудной и тяжелой" одной бедной старушки, всю жизнь знав-

шей лишь нужду и несчастья. „Казалось, как бы ей не обра-

доваться смерти, ее свободе, ее покою?" А между тем, пока

ее ветхое тело еще упорствовало, пока грудь еще мучительно

вздымалась под налегшей на нее леденящей рукой, пока ее

не покинули последние силы, — старушка все крестилась и все

шептала: „Господи, отпусти мне грехи мои, — и только с по-

следней искрой сознания исчезло в ее глазах выражение

страха и ужаса кончины" (стр. 72). Смерть старушки напо-

минает герою о Зинаиде, подхваченной вихрем любви. Смерть

для нее неизбежный конец: — „Вот чем разрешилась, вот

к чему спеша и волнуясь стремилась эта молодая, горячая,

блистательная жизнь" (стр. 70).

а Мы рассмотрели „Три встречи" с точки

;ТоР- ВСТРвЧИ; зрения их композиции, указали сходство не-

Тургенева которых композиционных приемов с поздней-

шими повестями Тургенева. Подведем теперь

итоги и посмотрим, какое место занимают „Три встречи"

среди других повестей Тургенева.

1361

Они знаменуют собой некоторый перелом в его творчестве,

сказавшийся ярче всего в области повествовательного жанра.

В предшествующих повестях оформление повествовательного

материала идет вокруг какого нибудь лица, рассматриваемого,

как явление типическое в бытовом или психологическом от-

ношении. Так, „Андрей Колосов" состоит из ряда типических

бытовых характеристик („Андрея Колосова", „небольшого чело-

вечка", Вари, Ивана Семеновича и ряда эпизодических фигур),