Русский всадник в парадигме власти

С тех пор как конь и конный выезд приобрели значение атрибутов правителя, его воинской доблести и верховной власти, конское убранство, снаряжение всадника и его ездовые одежды приобрели смысл вещественного выражения этих качеств. Выполненные из золота и золотных тканей, они ассоциировались прежде всего с царской конной культурой: именно этот драгоценный металл в глазах московитов символически выражал сакральные основания царской власти. Особое место в этом ряду принадлежит предметам, отмеченным государственной символикой. Имеющие ярко выраженный репрезентативный характер, они являли собой одну из наиболее эффектных форм демонстрации царского достоинства, выражая главенствующую идею сильной центральной власти.

ГЛАВА 3. HOMO EQUES РУССКОГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

1.3.1. МОСКОВСКОЕ КОНСКОЕ ХОЗЯЙСТВО: ИСТОРИЯ, ОБЫЧАИ И ТРАДИЦИИ. ГОСУДАРЕВЫ КОНЮШНИ

Взаимоотношения человека и лошади в силу их тесной связи веками представляли собой один из важнейших элементов мировой культуры. Каждая отдельная культура привносила в эту взаимосвязь свои новшества, так как «у разных народов разные лошади. Они соответствуют характеру, темпераменту, физическим данным, образу жизни, традициям и эстетическим пристрастиям населения страны. Верховая лошадь со всем ее снаряжением — это своего рода образ эпохи и страны… Тип лошади отражает потребности в определенной спецификации в ее использовании, т. е. выявляет род занятий и образ жизни людей, а отношение к коню и его место в иерархии ценностей в известной мере характеризует духовную культуру»[541].

Предыстория царской лошади в России начинается в конце XV в., во время переустройства великокняжеского двора Ивана III по европейскому образцу. Частью нового обустройства стал Хорошевский завод — первые в Московии государевы конюшни[542]. Сведений о заводском поголовье этого времени до нас не дошло, но, судя по многоконным царским выездам, их число должно было быть значительным.

Тогда же оформляется ведомство, подчиненное конюшему (конюшему боярину) — одному из главных дворцовых чинов, первому по старшинству в Боярской думе[543]

. Оно занималось управлением придворными конюшнями, разведением лошадей для царского двора и отчасти для военных нужд государства. Целью разведения было получение так называемых «выкормков» или боярских лошадей — улучшенных русских лошадей крупного роста[544]. Лошади такого типа пользовались устойчивым спросом[545]: образцовой считалась лошадь тучная, массивная, сильная[546]

, которая могла нести на себе тяжеловооруженного всадника. Рослых лошадей получали в отечественных конных заводах уже с начала XVI в.[547]; они были настолько крупными, что садиться на них приходилось с «пристýпа» — особой скамеечки, обитой алым бархатом или сукном, которой прежде в Москве не знали. Этот аксессуар стабильно наблюдается только с начала XVI в.[548]

Обязанность носить за царем пристýп возлагалась не на стремянного, которому по должности полагалось быть «у стремяни государьского» «как станет государь на лошадь садится, конюшего повинность за стремя держати, так же как и ссадиться станет»[549]

, а на задворного конюха: «Задворные конюхи; чин их таков… раздают всякую казну, и овес и сено… и ходят за царем в походы, и посылаются по приказом же на конские площадки, и надсматривать лугов и сена царского и лошадей, и носят на Москве, как ездит царь по монастырем и по церквам, покровец, чем лошади покрывают, и приступ деревянной обит бархатом, с чего царь садится на лошадь и сходит с лошади. А будет их в том чину человек с 40»[550].

Резвость пока еще не считалась качеством, обязательным для царской лошади. Согласно традиции, бытовавшей вплоть до правления Петра I, скорость выезда была обратна знатности всадника; поэтому выезжали на боярских лошадях шагом, а в поводу их вели пешие слуги[551].

Продукция отечественного коннозаводства пользовалась недурной репутацией. «У Московитов все лошади высокие и стройные. Они любят коней арабских и альтенбургских, но и в самой Московии родятся лошади весьма замечательные по своей быстроте», — свидетельствовал побывавший в Москве И. Корб[552]. Уже в конце XV — начале XVI в. поступают запросы на лошадей (запросные поминки). Так, согласно челобитью от 1519 г. крымского княжича Тахталдыя, он просил в Москве «лошадь русскую… которая бы борза, да и рожаем пригожа, а и ездом бы была добра, чтобы яз межи другов и недругов хвалился, что меня государь пожаловал князь великий»[553].