Русский всадник в парадигме власти

Специально для военных действий выделялось 10 000 государевых лошадей, содержащихся непосредственно в московских царских конюшнях[578]. Они входили в те 40 000 голов (по другим данным — 50 000[579]), среди которых были «средние и всякие лошади, на которых ездят за царем в походах дворовые и конюшенного чину люди, и сокольники, и стрельцы», поскольку царь, по словам современников, «не выходит без того, чтобы при нем не было восемнадцати-двадцати тысяч всадников, ибо все, кто подчинен двору, садятся на коня… Когда Император выезжает за город, пусть даже на шесть-семь верст от города, бóльшая их часть отправляются с ним, получая лошадей из конюшен Императора»[580].

На царских конюшнях содержались и те лошади, что «ходят во всякой работе на Москве и в городах и в селах»[581]

. Основная масса животных из этой части царской конюшни была малоросла, вынослива и отлично приспособлена к голоду, работе и холоду; была быстроходна по снегу[582].

Для царских верховых выездов употреблялись другие, изящные и легкие скакуны[583]. Среди лошадей «государева седла» особенно ценилась красивая масть без отметин — прежде всего вороная или светло-серая (почти белая, которая выглядит белой и упоминается и в источниках, и в этом тексте, как белая), затем серая в яблоках, темно-гнедая, караковая, бурая. Эти великолепные породные лошади, кованые на серебряные подковы[584], блестели как зеркала, поскольку, по свидетельству очевидцев, «ежедневно обмываются зимою теплою, а летом холодною водою, с мылом»[585]

. К ним применялись и другие особые приемы ухода; большинство их касалось ухода за гривой. У верховых лошадей ее расчесывали и укладывали на левую сторону; у экипажных гриву подседельной лошади приучали лежать на левую, а подручной — на правую стороны. У цуговых лошадей гриву укладывали с той стороны, с которой ее впрягали. Чтобы приучить гриву ложиться на нужную сторону, ее смачивали и заплетали в косы, привешивая гирьки-утяжелители[586].

Ухоженные должным образом и наряженные лошади являлись предметом гордости придворного конного хозяйства и служили достойным оформлением царского выезда: «да как наденут на них самую нарядную сбрую и выедут на какое-нибудь общественное торжество, то и сами тогда бывают загляденье»[587]. Так, военный и дипломат Михаил Обухович, бывший в Московском государстве в 1650–1660‐х гг., пишет, что «лошадиные головы убирались страусовыми перьями, их спины и дуги саней были покрыты красным бархатом; сами сани были накрыты золотной парчой»[588]. Для наибольшей торжественности лошади подбирались похожие одна на другую.

Лошади назначались в работу по росписи: «вели царского коня, назначенного на этот день»[589]

, а другой свидетель повседневной жизни дворцовой конюшни продолжает: «а для всякого царского выходу и походу, в который день бывает выход и выезд, лошади, и сани, и кареты, и колымаги, и каптаны про царицу и царевен, готовят и наряжают по росписи, в котором году и в которой день что было какого наряду, или и вновь что прикажут»[590]. Так, царевичу Федору I Ивановичу при выездах с отцом отводилось «платье чистое каково пригож; седло обычное, иноходец по приказу»[591].

Основная часть государевых лошадей размещалась у Новодевичьего монастыря, на Остоженном дворе. «Аргамаки резвы»[592], т. е. заводские породные лошади, стояли на Аргамачьих конюшнях в Конюшенном государевом дворце у Боровицких ворот Кремля, на конюшнях Варварки в Китай-городе и на конюшнях Белого города. В Конюшенном государевом дворце также располагалась санниковая и колымажная конюшня, где стояли упряжные лошади. Запасные конюшни размещались в Земляном городе[593]

. Имелись государевы конюшни и в дворцовых селах Коломенское[594] и Измайлово[595].

Табуны выпасались на Остоженских лугах и вдоль поймы Москвы-реки от Лужников до Пресни. Неподалеку располагались слободы обслуживающего персонала, что сказалось на топонимике города[596]. По мере разрастания дворцового конюшенного хозяйства взамен Аргамачьей и Большой конюшен («старой государевой конюшни» при Колымажном дворе в Чертолье) было выстроено обширное здание «Аргамачий двор». Это произошло в царствование Федора Алексеевича, когда поголовье всех 16 государевых конюшен за период с 1677 г. по 1681 г. выросло с 4426 до 5163 лошадей (верховых и упряжных)[597].

Точные цифры конского состава, который находился собственно под «государевым седлом», от года к году несколько разнятся, но общее представление о размерах царских конюшен составить можно. По одним данным, царю Алексею Михайловичу лично принадлежало 150 лошадей, и еще 50 лошадей обслуживало нужды цариц и царевен; вся эта масса делилась на несколько разрядов, основными из которых были верховые, разъездные и экипажные. По другому принципу подсчета, царь владел 75 верховыми лошадьми и двумя сотнями экипажных[598].