Русско-японская война 1904–1905 гг. Секретные операции на суше и на море

Самой крупной секретной акцией японского правительства явились попытки воздействовать на внутриполитическое положение России с тем, чтобы ослабить ее в военном отношении. Конкретная задача заключалась в разложении русской армии и затруднении ее комплектования, в стремлении заставить правительство отвлечь максимальное количество войск для поддержания порядка внутри империи и, таким образом, лишить его возможности усилить свою маньчжурскую группировку. По свидетельству историка Ч. Инаба, это была первая и наиболее последовательно осуществленная попытка такого рода, когда-либо предпринятая Японией в отношении европейского государства[1230]

. Кроме этих чисто военных задач работа японской разведки преследовала и общеполитические цели, которые по мере затягивания войны и истощения ресурсов страны все более выходили на первый план. Речь шла о том, чтобы настолько накалить внутриполитическую обстановку в России, чтобы царское правительство уже не могло более вести войну на два фронта – с врагом внешним и внутренним. Особенно энергично и последовательно в этом направлении действовало военное ведомство Японии, которое руководствовалось сформулированным генералом М. Тераучи принципом: «Во время войны все средства вредить врагу – хороши». Загипнотизированные мифическими шестизначными цифрами количества членов российских революционных партий (действительная численность наиболее крупных из них – ПСР и РСДРП – в это время находилась в пределах 50—60 тыс. человек), японские стратеги переоценили их возможности и степень влияния на ход революционных событий.

В этом своем стремлении правительство Японии пошло на прямое финансирование деятельности российских революционных и оппозиционных организаций, передав им за годы войны не менее миллиона иен (по современному курсу, свыше 5 млрд иен, или более 40 млн долларов), не считая значительных трат японской казны на содержание и обеспечение деятельности своей агентуры в Западной Европе. Только переданная русским революционерам и огромная по тем временам сумма была вполне достаточна для постройки военного корабля среднего класса, и все это – в условиях жесточайших финансовых затруднений, которые, по данным русской разведки, Япония испытывала уже с лета 1904 г. Для сравнения укажем, что многомесячная операция по охране 2-й Тихоокеанской эскадры обошлась российскому Морскому министерству примерно в 500 тыс. рублей, то есть в сумму, вдвое меньшую, чем было потрачено японским правительством на «русскую революцию».

Объектами финансирования Японией явились партия социалистов-революционеров, которую японцы считали «наиболее организованной» среди других революционных партий, игравшей «руководящую роль в оппозиционном движении» России[1231], Грузинская партия социалистов-федералистов-революционеров, Польская социалистическая партия и Финляндская партия активного сопротивления. Кроме того, прямые контакты с полковником Акаси, главным действующим лицом всего этого предприятия с японской стороны, поддерживали руководители армянской партии Дашнакцутюн и польской Лиги народовой. Таким образом, наиболее активными сподвижниками Акаси в попытке подготовить и провести вооруженное восстание в России на японские деньги выступили национальные партии, в первую очередь – польские, финские и кавказские. Что касается РСДРП, то настойчивое стремление лидеров ее большевистского крыла принять участие в дележе японского «пирога» успехом не увенчалось и благодаря позиции своего меньшевистского руководства партия лишь отчасти оказалась замешанной в эти неблаговидные махинации.

Однако в целом в 1904—1905 гг. руководители революционных организаций продемонстрировали готовность пренебречь общегосударственными интересами и пойти на соглашение с военным противником России для достижения своих партийных целей. Объективно их агитационно-пропагандистская деятельность явилась частью антироссийской пропаганды Японии и ее союзников, которые, в свою очередь, использовали «внутреннюю» российскую революционную пропаганду как дополнительный инструмент в деле дискредитации официального Петербурга. Как следствие – пресса Японии охотно и без купюр публиковала агитационно-пропагандистские произведения революционеров[1232] (ни одна другая революционно-социалистическая организация мира такой «чести» на страницах умеренной японской печати не удостаивалась), а ее официальные представители в странах Западной Европы с готовностью помогали революционной эмиграции снабжать своей литературой русских военнопленных.