Русско-японская война 1904–1905 гг. Секретные операции на суше и на море

Провалы и недоработки военной разведки пришлось исправлять уже в ходе самой войны силами гражданских ведомств. Наибольшие успехи в этой сфере связаны с деятельностью специальной секретной службы, так называемой «шанхайской агентуры», образованной в начале апреля 1904 г. по «высочайшему повелению» по ходатайству наместника на Дальнем Востоке. Созданная «на ходу» и вынужденная действовать в крайне неблагоприятной, практически, военной обстановке, через считанные месяцы после возникновения она превратилась в мощный разведывательный центр с разветвленной агентурой, которой удавалось одинаково успешно бороться как с японской разведкой на Дальнем Востоке, так и поставлять русскому военному и политическому руководству ценнейшую и разностороннюю информацию о противнике. Наряду с этим глава шанхайской «разведочной службы», бывший российский посланник в Корее А.И. Павлов и его сотрудники, чиновники МИД и Министерства финансов, занимались негласным «руководительством» китайской и корейской прессы, слежкой за передвижениями японских морских офицеров по странам Юго-Восточной Азии и в Индонезии, закупали для эскадры Рожественского уголь и вспомогательные суда, трудились над организацией диверсий в тылу японской армии, покупали и доставляли продовольствие в блокированный японцами Порт-Артур, а после его сдачи участвовали в эвакуации на родину раненых солдат гарнизона и нескольких тысяч гражданского населения.

Параллельно «шанхайской агентурой» были собраны ценные сведения о деятельности на Дальнем Востоке Великобритании, которая, фактически, явилась «нештатным» участником русско-японского вооруженного конфликта. Не удивительно, что близкое знакомство с подданными этой страны в Индокитае привело российского консула Бологовского к заключению, что «главным и единственным» врагом России на Востоке была не Япония, а именно Англия. «Не Россия борется в настоящее время с Японией, – писал он в августе 1904 г., – а русское влияние на Востоке с английским влиянием»[1237]

. На это нередко указывали и русские периодические издания консервативного направления.

После войны опыт и связи, приобретенные «шанхайской агентурой» в 1904—1905 гг., остались невостребованными. Ее руководитель, который для России смог сделать несопоставимо больше, чем полковник Акаси для Японии, был неосновательно заподозрен в крупных злоупотреблениях и отправлен в отставку, став, таким образом, жертвой интриг военной бюрократии и недобросовестных журналистов. Высшее руководство страны оказались не в состоянии по достоинству оценить не только работу, проделанную его секретной службой в годы войны, но и необходимость ее продолжения в послевоенный период, – все предложения на этот счет в Петербурге были проигнорированы.

Театр русско-японской войны 1904—1905 гг. явился также передним краем идейно-пропагандистской борьбы Японии и России. Важнейшей «площадкой» их культурного соперничества стала туземная и иноязычная печать стран Дальнего Востока. К освоению здешнего идейно-пропагандистского пространства Токио приступил еще в середине 1890‐х годов, сразу после своей победоносной войны с Китаем. Союзный договор 1902 г. с Великобританией, заключенный, по признанию самих японцев, преимущественно «для противодействия поступательному движению России на Востоке», укрепил позиции Японии на мировой арене и стал краеугольным камнем всей ее внешней политики[1238]. В результате с первых дней вооруженного конфликта с Россией японская пропаганда рука об руку с британской повела наступление широким фронтом, наряду с негласным субсидированием «независимой» дальневосточной прессы, используя методы активной открытой антирусской агитации. Годовой бюджет ее центрального пропагандистского аппарата, по русской оценке, составлял не менее 10 млн иен, или сумму, кратно превышавшую траты японского Генштаба на разложение своего противника изнутри путем тайного финансирования его революционных партий и военно-технической подготовки вооруженного восстания в России.