Русско-японская война 1904–1905 гг. Секретные операции на суше и на море

Согласно позднейшей справке Департамента полиции, в мае 1895 г. И.Ф. Манасевич-Мануйлов появился в Париже в качестве сотрудника газеты «Новости». Здесь он познакомился со служащим парижской префектуры, которому отрекомендовался представителем МВД, посланным для негласной проверки деятельности Заграничной агентуры, которой «в Петербурге недовольны». Демонстрируя свою «особую» осведомленность об Агентуре и ее основателе и тогдашнем руководителе П.И. Рачковском, Мануйлов наговорил массу глупостей. Рачковского, известного своим антисемитизмом и причастностью к фабрикации «Протоколов сионских мудрецов», он объявил евреем, его помощника – картежником и т.д. В обмен на эту «откровенность» Мануйлов предложил парижскому чиновнику за солидное вознаграждение помочь в сборе компрометирующих Рачковского сведений. Но произошел конфуз: о содержании этого разговора узнал сам объект мануйловской интриги и «пригласил» его к себе. Из беседы, в ходе которой юный Иван Федорович даже всплакнул, выяснилось, что он является орудием происков тогдашнего начальника Петербургского охранного отделения полковника П.В. Секеринского и прочих, по выражению Рачковского, «охраненских тунеядцев»[594]

. Отношения же самого Мануйлова с МВД исчерпывались тем, что в течение нескольких лет он оказывал Секеринскому «агентурные услуги», т.е., по жандармской терминологии, являлся «штучником», или мелким, маловажным агентом.

Казалось, что этот эпизод должен был зачеркнуть еще по-настоящему и не начавшуюся полицейскую карьеру Мануйлова, но не таков был Иван Федорович. В конце 1890-х годов мы видим его уже в Риме в качестве чиновника особых поручений VIII класса при министре внутренних дел, занятого выполнением секретной миссии: формально являясь агентом по духовным делам при российском представительстве в Ватикане, на деле он занимался слежкой за кардиналом Мечиславом Ледоховским, по отзыву Департамента полиции, «главным руководителем антирусской агитации среди католического духовенства». Деятельность Мануйлова в Ватикане довольно скоро (в 1901 г.) закончилась его разоблачением и чуть было не привела к скандалу, но он остался в Риме наблюдать за здешними «русскими революционными группами». В 1902 г. министр Плеве отправляет Мануйлова в Париж с новым деликатным поручением – «установить ближайшие сношения с иностранными журналистами и представителями парижской прессы в целях противодействия распространению в сей прессе ложных сообщений о России» (с выделением 3000 рублей на полгода «на расходы»); в 1903 г. аналогичное задание наш герой выполняет в Риме («расходы» – 700 франков в месяц[595]

).

Уже к этому времени Мануйлов считался в Департаменте полиции личностью морально нечистоплотной, способной на мошенничество и финансовые махинации, которые, будучи человеком состоятельным (приемный отец оставил ему порядочное наследство), он творил исключительно из «любви к искусству». По отзыву коллег, «человек удивительно покладистой совести и полной готовности сделать все за хороший куш»[596], он доставлял своему начальству массу хлопот по урегулированию последствий своей «неаккуратности в расчетах с сотрудниками» и частными кредиторами. Дурная репутация в какой-то степени компенсировалась энергией и ловкостью Мануйлова. С началом русско-японской войны, в феврале 1904 г. он вновь направляется в Западную Европу с еще более серьезным, чем прежде, заданием. Помимо подкупа французской прессы ему было поручено заниматься сбором разведывательной информации о западноевропейских представительствах Японии и ряда дружественных ей государств. По возвращении в Россию в июле 1904 г., как мы уже знаем, Мануйлов выступил с инициативой создания Отделения Департамента полиции по розыску о международном шпионстве и стал его первым руководителем.

Параллельно с созданием мануйловского Отделения в августе 1904 г. Департамент полиции с помощью все того же французского Разведочного бюро организовал внутреннее и наружное наблюдение за деятельностью японской миссии в Стокгольме и консульства в Антверпене, а в сентябре – японского посольства в Вене. Стремясь поставить работу всех этих агентов под свой непосредственный контроль, в октябре 1904 г. директор Департамента полиции распорядился о новой командировке Мануйлова в Париж. Ближайшим поводом к этой поездке явилась необходимость выяснить связи грузинского революционера-эмигранта Г.Г. Деканози, заподозренного в военном шпионаже, а непосредственной задачей – добывание японского дипломатического шифра. Перед Мануйловым была поставлена и более общая задача – «организовать разведочное бюро в Вене и Париже по наблюдению за действиями японцев»[597], и о его поездке были извещены российские военные атташе во Франции, Италии и Австрии с предписанием оказывать ему «возможное содействие и помощь». Речь, таким образом, шла о развертывании самостоятельного агентурного наблюдения за японскими дипломатами в Западной Европе, что, однако, не означало прекращения сотрудничества Департамента полиции с французскими спецслужбами.