Русское государство и его западные соседи (1655–1661 гг.)

Еще не зная об этом, в Москве в декабре 1656 г. предприняли важный шаг для успокоения украинских политиков и сглаживания обозначившихся разногласий. 18 декабря датирован наказ отправленному в Чигирин А. Лопухину. Он должен был информировать гетмана и старшину о подлинном содержании заключенных под Вильно соглашений, которые ни в чем не ущемляли интересов гетманства, и тем самым положить конец распространявшимся слухам. Другая важная задача состояла в том, чтобы привлечь представителей гетмана к участию в продолжении русско-польских переговоров. Посланец должен был запросить у гетмана сведений о том, какова должна быть граница «черкасских городов и Коруны польской». При этом ему предписывалось лишь получить сведения от украинских политиков, а «их речей не переговаривать». Вместе с тем он должен был, даже если гетман не станет об этом говорить, просить Хмельницкого прислать «людей знатных и умных» для участия в посольстве, которое будет отправлено Алексеем Михайловичем на сейм в Варшаву. Он должен был заверить гетмана, что казацкие послы «все будут ведать»[634].

Как видим, в Москве предприняли большие усилия, чтобы снять напряженность в русско-украинских отношениях. Если этот шаг не привел к желаемому результату, то прежде всего потому, что причины наметившейся напряженности были гораздо более глубокими, чем вопрос об отношении к гетманским послам. Гетман продолжал расценивать положение, сложившееся на международной арене, совсем не так, как царь и его советники, и полученная официальная информация об итогах переговоров под Вильно не могла его успокоить. Получив еще до приезда А. Лопухина первые официальные известия на этот счет, он в грамоте царю от 9 декабря 1656 г. обращал внимание на то, что под Вильно русские дипломаты, по существу, ничего не добились. Как будто договоренность о выборе царя на польский трон достигнута, но «хто ведает, естли еще на сейме тот договор от всех чинов принят будет». Он выражал свое убеждение, что поляки «того договору николи не додержат» и заключили его только для того, «чтоб себе, мало отдохнув», приобрести союзников и возобновить войну с Россией[635].

Ясно, что гетман считал заключенный договор ошибкой, благодаря которой главный враг получил временную передышку, в которой он так нуждался. Следовать этой политической линии гетман не мог и не хотел.

Как показал, анализируя обширный круг источников, М.С. Грушевский, летом-осенью 1656 г., когда определилась смена русского внешнеполитического курса, Хмельницкий стремился к решению двух задач. С одной стороны, не порывая с Россией, он прилагал усилия, чтобы добиться изменения русской политики. Об этом уже было сказано достаточно много в предшествующем тексте. С другой стороны, стремясь к устранению опасности, грозящей со стороны Речи Посполитой, он стал укреплять связи с ее противниками. Главным из них летом-осенью 1656 г. был шведский король Карл Густав.

Правда, летом 1656 г. успешно завершились переговоры о союзе между гетманством и Трансильванским княжеством, но этот договор не вполне удовлетворял гетмана и полковников, так как не был прямо направлен против Речи Посполитой. Дьердь II Ракоци изъявлял желание выступить в качестве посредника при будущих переговорах Хмельницкого с Яном Казимиром[636]. В этих условиях контакты с Карлом Густавом приобрели особое значение. Важный шаг гетман предпринял 13 июля 1656 г., отправив с миссией к шведскому королю своего известного дипломата, игумена Даниила. Сама по себе отправка посла к монарху, с которым Алексей Михайлович находился в состоянии войны, была нелояльным актом со стороны гетмана по отношению к своему сюзерену. Еще более предосудительной была цель миссии. В грамоте, которую игумен Даниил повез в шведский лагерь, гетман ясно дал понять шведскому монарху, что не окажет никакой помощи противникам Швеции[637]

(следовательно, и России). Еще более важные сообщения игумен Даниил сделал устно, сообщив о желании гетмана и казаков заключить союз с Карлом Густавом. Он даже заявил, что уже сейчас король мог бы рассчитывать на присылку 20 тыс. казаков, а к весне к нему на помощь придет 100-тысячное войско[638]. Нетрудно видеть, что уже летом 1656 г. политика Хмельницкого резко разошлась с русским внешнеполитическим курсом.

Когда в конце августа 1656 г. состоялась встреча шведского короля с игуменом Даниилом, этот монарх находился в довольно сложном положении. Хотя в трехдневной битве под Варшавой соединенным силам Карла Густава и курфюрста Фридриха Вильгельма удалось нанести поражение армии Речи Посполитой и победители заняли польскую столицу, польская армия потерпела неудачу, но не была разгромлена. Уже во второй половине августа начались нападения польских войск на шведские отряды. Не в состоянии удерживать под своей властью занятую территорию, союзники двинулись на север — курфюрст в Кенигсберг, шведская армия — на земли королевской Пруссии. Именно в таких условиях состоялась встреча Карла Густава с игуменом Даниилом.