RUтопия

Югославский проект был абсолютно трансцендентен истории, которая разметала южных славян по разным конфессиям и противопоставила родственные народы друг другу. Сербы и черногорцы веками пребывали под духовным влиянием Византии, тогда как хорваты и словенцы — Ватикана. О необходимости преодоления этого раскола славянской культуры говорили многие выдающиеся люди с обеих сторон. Ярче всех, пожалуй, высказался известный хорватский писатель и путешественник XVII века Юрий Крижанич:

Мы должны хранить то, что приняли, но до ссор греческих и римских нам дела нет; пусть патриарх и папа хоть в бороды вцепятся за свое первенство, а мы не должны из-за них вести между собой раздоры.

Практическое преодоление раскола началось в конце Первой мировой войны с возникновением Югославянского комитета, созданного сербскими, хорватскими и словенскими общественными деятелями. Химерическая Австро-Венгерская империя, тиранившая южных славян, рухнула, но мир не стал более безопасным. И в переломном для российской истории 1917 году на греческом острове Корфу произошло не менее знаковое событие: сербский премьер Никола Пашич, хорват Анте Трумбич и словенец Антон Корошец подписали Декларацию о создании единого Королевства славянских наций Южной Европы. В 1918-м оно было провозглашено официально, а в 1929-м получило новое имя

— Югославия.

Уникальность этого объединительного проекта состояла в том, что он впервые не предусматривал никакой конфессиональной унификации (к чему стремился православный прозелитизм Москвы и католический Рима и Польши), но был нацелен на создание новой общеславянской цивилизации. Обращение к единству культурных и языковых истоков, к общей южнославянской мифологии и совместной европейской политике существенно смягчало конфессиональные противоречия.

Южное славянство, сумев породить свой собственный цивилизационный проект, из постоянного объекта влияния извне стало самостоятельным субъектом

истории, фактически — аналогом «романо-германской цивилизации», столь же конфессионально двойственной (католически-протестантской), но при этом считающейся общей культурной матрицей народов Западной Европы. В синтезе этой новой славянской цивилизации, преодолевшей конфессиональные барьеры, состоял колоссальный исторический вклад балканских народов в мировое развитие славянской культуры, которая как раз тогда в стране, считавшейся ее «главным защитником», изводилась под корень. Центр мирового славянства в 20-е годы ХХ века фактически переместился в Югославию — и неслучайно, что множество русских эмигрантов нашли себе самый добрый и надежный приют именно там.

Если выйти за рамки привычных клише, можно воспринять югославскую цивилизацию как «зеркальное отражение» западноевропейской. Если Сербия — это «Франция» славянского мира, то Хорватия — «Германия», а Словения — «Англия». (Это странное «отражение» можно прослеживать сколь угодно глубоко — например, аналогом ирландских католиков, отрезанных от Рима протестантской Англией, здесь будут обитающие на крайнем западе славянского мира, в итало-австрийских Альпах, православные словенцы — белокраинцы.) Такое сопоставление, при всей его условности, дает однако весьма наглядную картину культурного многообразия славянского мира, ничуть не уступающего западноевропейскому.

Возникновение Югославии означало появление Славянской Европы — исторически родственной, но мультикультурной и полицентричной цивилизации. Это было первое воплощение доктрины «славянской взаимности», которая творчески и теоретически разрабатывалась с XIX века в основном чешскими и словацкими мыслителями (Ян Коллар, Людевит Штур, Павел-Йозеф Шафарик и др.), пытавшимися найти формулу исторического примирения раздиравшего славянский мир православно-католического конфликта, избавить братские народы от роли заложников этой межконфессиональной войны.

И когда Югославия была создана, разумеется, что у такого масштабного проекта нашлись жесткие критики — в основном это были узкие националисты того или иного народа, что, однако, странным образом совмещалось с их откровенным обслуживанием интересов какой-нибудь крупной зарубежной державы в ущерб общеславянским. (Такое поведение на литературном языке иногда и называется «геополитикой»). В основном речь шла о Германии, обретавшей в 30-е годы доминирующее значение в Европе. Хотя у славян, которые помнили историю, вроде бы не было поводов для особых симпатий к германцам — с тех пор, как те еще в XII веке уничтожили прообраз такой общеславянской цивилизации — Полабские княжества, и насильственно онемечили их население — лужицких сербов, бодричей и лютичей. Их столицы назывались Липск и Драждяна, но мы теперь знаем их по «ремейкам» — а-ля Любляна/Лайбах.