Рыболовы

— Славу Богу! Наконецъ-то пріхалъ человкъ, съ которымъ можно провести время! — воскликнулъ охотникъ, одтый тирольскимъ стрлкомъ. — Здравствуйте, докторъ!

— А, Викентій Павлычъ! — отвчалъ докторъ, протягивая руку. — Вы это что-же, съ охоты или на охоту? — спросилъ онъ.

— Какое съ охоты! Только еще иду на болото. Видите, пустой яхташъ.

— Ну, это, положимъ, по здшнимъ мстамъ ничего не доказываетъ. Здсь вдь на одну птицу приходится по два охотника.

— Такъ зачмъ-же здите, если знаете, что здсь такія несчастныя мста!

— Я? А затмъ, что если не буду здить сюда, то при моей анаемской сидячей жизни живо жировое перерожденіе сердца наживешь. Нуженъ-же какой-нибудь моціонъ. Началъ было ежедневно на бильярд играть — убыточно, да и движенія безъ воздуха. Съ маркеромъ играть — непріятно; такъ съ кмъ-нибудь начнешь — просятъ заинтересовать партію. Игрокъ я плохой — ну, рубли и летятъ. Что съ паціента получишь, то партнеру и отдашь. Практика-то наша не ахтительная. Сами знаете, въ Петербург врачей, что собакъ. А! Старина, — обратился докторъ къ раскланивающемуся передъ нимъ старику-егерю Холоднову. — Здравствуй, здравствуй! Зачмъ это вы, Викентій Павлычъ, его съ собой взяли? — спросилъ онъ охотника, одтаго тирольскимъ стрлкомъ.

— Да такъ… Все-таки онъ лучше здшнія хорошія мста знаетъ. Кром того, и для компаніи. Вдвоемъ-то все веселе ходить.

— Отошлите его. Старыя кости покоя требуютъ. Лучше пусть онъ намъ дома яицъ на яичницу раздобудетъ. Мы часика два побродимъ, да и вернемся закусить. Ступай, старикъ, ступай домой.

— Я ужъ и то его посылалъ. Оказывается, что онъ боленъ. Простудился, что-ли.

— Не простудился, а животомъ стряхнулся, отвчалъ егерь. — Все нтъ-нтъ ничего, а вдругъ подъ сердце и подкатитъ, и отдастъ въ пояса.

— Грибами не обожрался-ли? Здсь вы живете въ грибномъ царств, - сказалъ докторъ.

— Говорю, стряхнулся. Дрова кололъ — вотъ и стряхнулся. Кабы обожраться — ныло-бы меня, а то подъ сердце подкатываетъ. Найдетъ — и подкатитъ.

— Ну, ступай домой, Холодновъ. Да вотъ про грибы-то я вспомнилъ. Ты намъ раздобудь и грибовъ на деревн, да и съ сметанкой… Сметанка, поди, тоже вдь здсь найдется. Ну, съ Богомъ! Возьми мой чехолъ отъ ружья и отправляйся.

— Вы-бы, докторъ, его полечили да прописали что-нибудь, — сказалъ охотникъ, одтый тирольскимъ стрлкомъ. — Въ самомъ дл человкъ нездоровъ. Шелъ, шелъ со мной давеча и вдругъ его схватило.

— Ну, ладно. Вернемся въ охотничью избу, такъ я его осмотрю. Можно что-нибудь прописать. Только вдь онъ все равно лечиться не будетъ. Я его знаю…

— Отчего? — задалъ вопросъ охотникъ, одтый тирольскимъ стрлкомъ. — Отчего лечиться не будешь, Холодновъ?

— Да вдь что-жъ лечиться-то, коли не поможетъ. У меня это временемъ. Найдетъ — и отойдетъ. Вотъ какъ желтый листъ полетитъ съ дерева, каждый годъ схватываетъ, такъ гд-жъ имъ помочь.

— Да вдь онъ докторъ.

— Эхъ, сударь! Не въ обиду имъ будь сказано, ученые доктора не знаютъ, какъ простого человка лечить. Ужъ я къ старух ходилъ. Старуха меня растирала и горшокъ накидывала — и то не помогло. У насъ старуха хорошая. Ужъ ежели старуха не помогла, такъ гд-же имъ-то помочь!

— Вотъ видите! — кивнулъ докторъ на егеря. У насъ съ нимъ разговоровъ-то насчетъ медицины было да и перебыло. Ну, ступай, Холодновъ, и хлопочи насчетъ ницъ и грибовъ. Аяксъ! Фю-ю! свистнулъ докторъ собаку.

— Да здсь онъ, здсь. Вонъ съ моей собакой нюхается, — указалъ охотникъ, одтый тирольскимъ стрлкомъ. — Дв собаки и два охотника… — прибавилъ онъ. — А какъ будетъ, если мы утку увидимъ? Кому стрлять?

— Утка не бываетъ одна. Ихъ всегда нсколько вмст. Вмст и выстрлимъ. Что убьемъ, то подлимъ, — отвчалъ докторъ.

— А одну утку убьемъ?

— Ну, чья собака принесетъ — того и утка. Да я, батенька, не изъ-за дичи. Богъ съ ней съ дичью. Будетъ утка — вы ее и берите себ. Я даже не люблю дикихъ утокъ. То-ли дло хорошая доморощенная утка да съ груздемъ

— Однако, вы, докторъ, большой охотникъ до жирнаго.

— Гршный человкъ — люблю. Вотъ оттого-то меня и разноситъ. Но при моціон — ничего.

— Напрасно вы грибовъ-то да яичницу заказали Холоднову. У меня привезены съ собой ветчина и отличныя сосиски.

— Мы и ветчины съ сосисками… Доброму вору все впору. Я два-то часа проброжу по болоту, сгоню съ себя семь потовъ, такъ вернусь какъ крокодилъ голодный.

— Нтъ, я къ тому, что грибы въ сметан, ветчина, сосиски — все на подборъ трудно переваримое.

— У меня есть съ собой отличное топливо для усиленія варки желудка.

Докторъ ударилъ себя по фляжк.

— И у меня дв бутылки мадеры въ охотничьей изб осталось, — сказалъ охотникъ, одтый тирольскимъ стрлкомъ.

— Такъ чего-жъ вы хотите! При такой усиленной топк мы топоръ переваримъ.

— У васъ настой какой-нибудь въ фляжк?

— Отъ семи болзней, какъ говоритъ мой одинъ знакомый купецъ, Про средневковой жизненный эликсиръ слыхали? Такъ вотъ это онъ самый и есть.

— Нтъ, въ самомъ дл, какая у васъ настойка?