Рык Посейдона

По противоположной стороне, где он только что стоял, шла группа советских офицеров и среди них была женщина. Талгат не поверил своим глазам — это была Наташа. «Всё-таки есть бог на земле! — подумал он, — наши желания в его руках». Она вряд ли узнала бы в этом бородатом афганце своего собеседника на ташкентском аэродроме, но Талгат на всякий случай отвернулся. Они прошли мимо, громко разговаривая о каких-то медицинских операциях. Он понял, что все медики и идут из госпиталя. В последние дни, в результате сильных боёв в районе Гильмендской долины с отрядами Хекматьяра, стало поступать много раненых и из Кабула были присланы несколько врачей. Талгат знал об этом, но никак не думал, что среди них будет Наташа. И вот сейчас, увидев её, он не мог сдержать волнение. Первым порывом было — догнать и поздороваться, но он только усмехнулся этой вспышке влюблённости. И лишь только тогда, когда группа скрылась с глаз, он ощутил всю пустоту вокруг себя, когда нельзя сделать неверный шаг, бросить лишний взгляд или просто поздороваться. А сейчас это стало просто невыносимо. Он резко развернулся и быстро пошёл по узкой, кривой улочке, начинающейся в центре и ведущей куда-то вверх, в горы. Надо было успокоиться и овладеть собой.

Очнулся уже далеко от центра, от своего дома. Был уже поздний вечер и надо было возвращаться назад. Далеко внизу город уже опустился в темноту, и кое-где замигали огоньки уличных фонарей. За каждым дувалом лаяли собаки, сопровождая его и показывая, где можно пройти.

Придя, домой, он достал припрятанную бутылку виски, налил почти полный бокал и залпом осушив его, не раздеваясь, плюхнулся на диван.

До Кандагара оставалось ещё километров пятьдесят. Солнце уже почти село, когда колонна из десятка машин стала спускаться вниз, втягиваясь в очередное ущелье. Караван шёл из Чамана. На передней машине ехал Хасан. Талгат уже вжился в это имя и иногда ему казалось, что он и родился с ним. Он вёз из Чамана запчасти для машин и гнал на продажу две подержанные «Тойоты». Там же он и встречался с человеком от Рахмана.

Они задержались в горах. Один из грузовиков едва не сорвался в пропасть. Его развернуло поперёк дороги и они провозились с ним несколько часов, пока отремонтировали и поставили в колонну. И теперь им приходилось возвращаться ночью, хотя это было небезопасно. Ночью караваны часто грабили. Нападавшие расстреливали первую и последнюю машины, запирая караван в ущелье, забирали груз и уходили. Но Кандагар был уже рядом и никто не хотел останавливаться.

Внезапно яркий свет вспыхнул за стеклом боковой дверцы, осветив ущелье снизу до самых вершин. Талгат почувствовал, как его машину разворачивает поперёк дороги и она, не теряя скорости, летит прямо на ограждения. За ними была пропасть. «Напоролись на мину» — последнее, что промелькнуло в голове.

Он очнулся от резкой боли, когда было уже светло и кто-то, не обращая внимания на стоны, безжалостно тянул его вверх. Это были водители его машин. Они всю оставшуюся ночь простояли здесь, боясь напороться на мины.

Его привезли домой, в Кандагар. Сосед, духанщик Гулям, позвав жену и сыновей, втащил его в дом. Нестерпимая боль во всём теле, то и дело отключала его сознание. Когда в очередной раз он приоткрыл глаза, то увидел наклонившегося к нему Гуляма. Тот прикладывал влажную тряпку к его лбу. Талгат смог произнести только два слова — «русский госпиталь».

Время было около двенадцати, когда в кабинет к хирургу заглянул заместитель начальника госпиталя.

— Наташ! Там, у ворот госпиталя, привезли какого-то басмача. Говорят, упал в пропасть. Посмотри, пожалуйста!

В госпиталь часто приходили афганцы, и это не было какой-то неожиданностью.

Когда Талгата внесли в операционную, то его тело представляло собой один большой кровоподтёк. При каждом Наташином прикосновении, он издавал стон, но глаз не открывал. Она распорядилась сделать ему рентген.

Через некоторое время ей в кабинет принесли снимки. Они были ещё сырыми. Она вставила их на просмотр и долго стояла перед ними, покачивая головой. Вернувшись в операционную, мельком ещё раз взглянула на лицо человека, лежавшего на столе. Оно показалось ей знакомым. Высокий открытый лоб, чуть вьющиеся волосы на висках и едва приплюснутый нос. Левая половина лица была залита кровью, которая, смешавшись с волосами, корочкой присохла к коже. Она попросила сестру обмыть лицо и готовить больного к операции. Когда всё было готово и бригада вошла в операционную, чтобы начать работу, её взгляд упал на вымытое и очищенное от крови и грязи лицо… Да, несомненно, это был он.

После той встречи, наверное, случайной, в её памяти иногда воскресал портрет молодого мужчины, оттуда, из Ташкента. Но туман давности затягивал его и он исчезал, как и сотни других, прошедших за это время перед её глазами. И вот он перед ней и от неё во многом зависит сейчас — будет он жить или нет. Пальцы рук предательски задрожали, но она сцепила их в кулак и, крепко сжав, с силой встряхнула. Её команды пошли громко и чётко.