Рысюхин, ну вы и заварили!

Зато мы с баронами имеем полное право, если не сказать — обязанность, сразу после десерта удалиться в любом направлении, оставив виновницу торжества с гостьями «щебетать о своём, о женском». Ну, а мы отправились… Правильно — в арсенал и в гараж, смотреть знаменитые в округе «бомбомёты» вообще и самоходный вариант в частности. При этом гости явно лелеяли «тайное» желание самим разок-другой «бабахнуть». Пока не увидели вес орудий и прицельные приспособления, после чего как-то внезапно осознали, что это — орудия. Артиллерийские, ага, пусть кустарные и необычные. Но посмотреть в действии всё же дали: бойцам нужно было осваивать новый колёсный ход, так что устроили небольшие учения по развёртыванию, прицепив миномёт с передком к трёхосному грузовику, а гостей посадив в фургон. Выехали в сторону причала, благо, колея накатанная, но до стрельбища, расположенного в долине старого русла реки не добрались: распутица. Так что развернули миномёт прямо на дороге, на увале, на бывшем берегу. И дали два выстрела на дальность в километр в южном направлении. Понаблюдав весь процесс развёртывания, горизонтирования и подготовки снарядов, и ощутив диафрагмой толчок взрывной волны, заметной даже с километра, гости набрались впечатлений, а прапорщик Нюськин — материалов для работы с личным составом. Погрузив подмёрзших гостей в фургон (на лице конец мая, однако, а здесь — вторая половина марта, есть разница) повёз их домой — отогревать чае, кофе и настойками, куда же без них, блин…

[1] Как у нашего старшины, только лычки узкие, и поперечная идёт поверх продольной. Звание у бойца бомбардир-наводчик (продольная полоса наводчика как раз и обозначает), на склад явно за какую-то провинность отправлен.

Глава 15

Дамы нащебетались только к восьми вечера, к этому времени их сопровождающие изрядно «нагрелись», но — в рамках приличий. О том, чтобы кого-то придерживать по пути до экипажей и речи не шло, не говоря уж о том, чтобы нести. К половине девятого мы, наконец, смогли остаться одни в доме. Одно радует — кое-что полезное я за сегодня сделать всё же успел. Вот странно — работал только до полудня, ну, чуть дольше, а утомили меня эти гости так, словно я всю вторую половину дня развёртывание миномёта с бойцами отрабатывал. Но в гостиной отдохнуть, точнее — прийти в себя, явно не получится, поскольку супруги тут же начали обсуждать перипетии прошедшего приёма и пытались втянуть в это дело меня. Удивительное дело — как у них ещё языки не болят, столько говорить в течение дня⁈ У меня вот уже и голова побаливает и горло саднит, так что ещё раз поздравил Машу и сбежал в кабинет. Там сел в своё кресло, бросил на стол «для конспирации» несколько каких-то бумаг и откинулся на спинку, прикрыв глаза. Дед решил поддержать в своём духе.

«Есть у нас, в моём мире, одна песенка, довольно старая уже. „Я спросил у тополя“, вроде как на стихи какого-то известного поэта. Придётся пару куплетов тебе напеть, наверное, чтобы понимал, о чём речь».

Я послушал довольно странную песенку, не понимая, к чему дед вообще завёл речь о ней.

«Так вот, я в детстве считал, что суть и смысл песни в том, чтобы выдумывать всякие странные варианты, с кем говорит герой песни и варианты того, как они ему отвечают — или не отвечают. Потом, уже во взрослом возрасте, услышал, как комики[1] со сцены продолжили куплет словами „ты б ещё у табуретки, идиот, спросил“ и понял, что мой взгляд был вполне адекватным. И судя по реакции зала — так думало большинство зрителей. Ну, вот, с тех пор у меня появилось своего рода развлечение — придумывать новые куплеты к этой песне. Точнее, не совсем новое, как ты понимаешь, но… Не хочешь попробовать?»

Следующие минут пятнадцать мы этим и развлекались. В конце на дедово: «У столба я спрашивал, где моя унылая. Долго проводом гудел, но не ответил столб!» я ответил таким куплетом:

«Я спросил у доктора, где моя любимая. Доктор мне таблеток дал, задумчивый такой…»

Дед рассмеялся:

«Пожалуй, это закономерная и логичная концовка песни. Или таблетки помогут, и он перестанет разговаривать с неодушевлёнными предметами и природными явлениями, или круг возможных собеседников сократится до обстановки палаты».

«Да уж, это подсознательно выскочило, что поиски воображаемой подруги в реальном мире рано или поздно должны были привести к психиатру».

«Почему ты думаешь, что воображаемой?»

«Потому что реальная от явного психа сбежала бы. Став, опять же, воображаемой».

«Логично, да».