Рыцарь и ведьма

Сильва Альвана. Резидентский лес. Идеальное убежище, потому что людям туда ход заказан. Вот части мозаики и стали складывать в связный узор. Итак. Ален Лурия инсценировал уничтожение кастигантов. Нужно было их где-то надежно спрятать. Те немногие территории, что еще не заняты людьми, либо не пригодны для проживания, либо заняты резидентами. Какие варианты? Например, гномьи штольни, но это даль, клаустрофобия и совместные предприятия гномов и людей, а значит, и риск разоблачения. Другое дело – реликтовый лес остроухих: это всего пара часов езды от Камелота и прекрасная экология. Правда, десять лет назад королевство еще вовсю покушалось на эльфийские границы, а сами эльфы не предоставляли убежища людям. Но могло ли это помешать гениальному Алену Лурии? Разумеется, нет. В составе волонтерского корпуса он проник на территорию первопришедших. Только он не убивал их. Он вступил с ними в сговор. Пообещал им неприкосновенность границ в обмен на размещение в Сильва Альвана небольшого заведения. Чтобы не вызывать подозрений да и просто избавиться от свидетелей, Лурия пожертвовал соратниками. Их расстреляли из эльфийских луков, а будущий лидер «Arma Domini» стоял и смотрел. Но он должен был не просто вернуться из экспедиции живым. Он должен был вернуться героем. И тогда несколько эльфов добровольно отрезали себе уши – ради варварского ожерелья на шее Алена Лурии. Малая цена за независимый Сильва Альвана. А трупы на фотографии, которую показал мне Лантура – не удивлюсь, если это Аленовы братья по оружию, которых он предал, переодетые в эльфийскую форму.

Дело за малым – пробраться в Сильва Альвана. Хотя это проще сказать, чем сделать. В лес можно войти в том месте, где он граничит с Лэ, но, судя по всему, Лаврелион где-то на юге резидентского леса, за Серпентурой. По эльфийской земле я туда просто не доберусь. Значит, придется ехать через Анерленго в Камелот, а там уже до Лаврелиона рукой подать.

Раздается стук. Вздрагиваю.

Натянув штаны и на ходу застегивая ремень, открываю дверь. На пороге Гальфрид при полном мажордомском параде. Я даже успеваю занервничать. Ведь это уже было. Как там говорил Лантура? «Мозг берет похожую ситуацию, пережитую во сне, и подгоняет ее под реальность». Как-то так. Дежавю.

– Я сожалею, сэр, что вынужден беспокоить вас в столь ранний час, – степенно и без малейшего сожаления начинает Гальфрид, – к вам посетитель.

– А? – Я хмурюсь, и это единственное мимическое усилие, на которое способно мое лицо, опухшее и неродное после обморочного сна.

– Посетитель, сэр. Я распорядился подать кофе в библиотеку. Могу я передать, что вы спуститесь… – он осматривает мою смятую полунаготу и оттиснутые на ней складки простыни, – в пределах пятнадцати минут?

– Да, я спущусь. Спасибо! – киваю тяжелой головой и закрываю дверь.

С ностальгией смотрю на постель, хранящую мой контур подобно каменной породе, запечатлевшей очертания доисторического моллюска. Но мне уже не до сна. Надо готовиться к отъезду. И разобраться с неизвестным визитером.

Пригоршня воды в лицо, короткий обмен взглядами с зеркалом – и вот я уже на полутемной лестнице, пытаюсь припомнить путь в библиотеку. Иду на электрический свет из приоткрытой двери.

Застаю моего гостя в той же позе, в которой видел его в последний раз – лицом к окну, руки сцеплены за спиной.

– Леннокс! – Сэр Кент резко оборачивается, сутулый и всклокоченный. – Кажется, я знаю, кто убивает ведьм.

Я молчу в замешательстве. Слишком много неожиданностей за раз. Кент? Здесь? Кто бы мог подумать! Да еще и с сенсацией на руках. Тоже увидел дедуктивный сон? Нет, судя по горению его впалых воспаленных глаз, этой ночью он их не смыкал. Жестом приглашаю занять одно из кресел. Почему-то мерещится, что сейчас он непременно объявит: «Да вы, Леннокс, и убили!» И вслед за покойной Полиной припомнит мне кровь на руках.

Кент усаживается, наклоняет над чашкой медный кофейник, потом сыплет себе сахар, сыплет и сыплет, долго, на дне уж, наверно, сугроб скопился – будет клей, а не кофе. Наконец перестает сыпать.

– Я перебирал архивы. Дела осужденных по двести второй статье. Ересь и колдовство. Кого там только не было. Пестрая публика. Такая пестрая, что и глазу не за что зацепиться. Но одно дело все же было особенным. Среди казненных был рыцарь. Рыцарь Круглого Стола. Его звали Бригард Ваикскар Блант-младший. Язык сломаешь. Этот Бригард отправил на костер около двадцати ведьм. За что имел награду. А потом отправился на костер сам. Очень необычный виток успешной рыцарской карьеры, согласны? Из материалов дела следует, что за два месяца до казни он был изгнан из ордена и лишен своей награды. В качестве причины указывается сожительство с несовершеннолетней и торговля антифобиумом. В доказательство имеется анонимный донос. Делопроизводство шло по упрощенке, доноса было достаточно.

– Но за это не сжигали на костре. Это вообще не двести вторая.