Рыцарь курятника

– Она официально объявлена фавориткой, имеет апартаменты в Версале и недавно представлена ко двору с титулом маркизы де Помпадур.

– Мать ее умерла от радости, – прибавила Салле.

– Да. Мадам Поассон была больна; когда ей сказали, что дочь ее объявлена любовницей короля, она вскричала: «Дорогая Антуанетта! Я всегда говорила, что она достойна короля! Мне нечего больше желать!» И с этими словами умерла.

– Нет слов, эта д'Этиоль достигла прекрасного положения.

– Ах! – дружно вздохнули другие танцовщицы.

– Но у нее уже есть враги.

– Конечно, начиная с Морпа, который сочинил пресмешную эпитафию на смерть ее матери[18].

– Если Морпа поспешил написать свою едкую эпиграмму, – сказала Салле, – то и Вольтер не терял времени, чтобы в стихах выразить самую низкую лесть новой маркизе.

– Я ничего не знаю, – заметила Комарго тоном, показывающим великое удивление.

– Естественно, ведь Вольтер написал свой мадригал сегодня ночью, а мне его прочитал только утром.

– В котором часу? – спросила Комарго, ядовито улыбаясь.

– После того, как ушел от вас, – ответила Салле.

– Значит, вам он долго читал, поскольку ушел от меня в первом часу ночи.

– Вольтер очень хорошо пишет, – сказала, смеясь, Аллар, – и ничего нет удивительного в том, что Салле слушала его всю ночь.

Салле прочитала мадригал, вызвавший общее одобрение.

– Разве король серьезно увлечен этой дамой? – спросил Новерр.

– Он влюблен, как никогда раньше, – отвечала Комарго. – С тех пор как король заговорил с нею на последнем балу в ратуше, то есть в течение двух месяцев, он написал ей более сорока писем, запечатанных одной и той же печатью, на которой вырезан девиз: «Скромный и неизменный»

– А ее муж? – спросил Дюпре.

– Конечно, со временем он утешится, но теперь он в отчаянии. Смешно слушать его жалобы на свою участь. Он разъезжает по улицам Парижа с заплаканным лицом, вздыхает и проклинает свою судьбу: «Моя жена, моя Антуанетта! Неблагодарная, злая!» И пишет ей письмо за письмом.

– Это правда, – сказала Аллар, – доказательством служит то, что он поручил своему дяде Турнегему…

– Который своими руками отдал бриллианты Рыцарю Курятника, – прибавил Новерр, намекая на приключение с прелестной танцовщицей.

– Он поручил своему дяде, – продолжала Аллар, не обращая внимания на шутку Новерра, – передать ей письмо, в котором писал, что все ей простит, если она вернется.

– Ну и что же?

– Мадам д'Этиоль показала письмо королю, – сказала Салле.

– О!

– Да! А король, прочитав, сказал: «Ваш муж – честный человек!» После этого король поручил герцогу Ришелье уладить дело. Герцог в свою очередь приказал шести мушкетерам отправиться вместе с Ле Норманом в путешествие в Авиньон, и в настоящее время злополучный муж проводит время в папских владениях.

– Его скоро утешит, – прибавила Комарго, – место главного откупщика.

– И он скоро вернется в Париж. Бедный д'Этиоль, как и его дядя, не может прожить без оперы. Не правда ли, Аллар?

– Его жене очень кстати теперь переменить имя, – сказал Дюпре.

– Для того и дали ей титул маркизы де Помпадур. Ее апартаменты будут во всех королевских домах, а для того чтобы она могла жить не нуждаясь, король назначил ей пятьсот тысяч ливров ренты и дал семьсот пятьдесят тысяч на покупку земель и дворца Креси.

– Вместе с пятьюстами ливров, которые ей дал Машо за место главного контролера, отнятое у Орри, – сказала Комарго, – это составит около двух миллионов.

– Заработанных в два месяца!

– А брат ее, назначенный главным управляющим на стройках, а маркиз Вандиер…

– Однако какие перемены при дворе! Никто не знает, что еще случится!..

– Милостивые государыни, – сказал Дюпре, – все это прекрасно, но время уходит, а мы не репетируем. Прошу вас на места!

Музыканты стали перед своими пюпитрами, фигуранты и фигурантки отодвинулись в глубь сцены.

– Когда поднимется занавес, – сказала Салле, – мне придется лежать на этой скамье из дерна?

– Да, – подтвердил Дюпре.

– Но в вашем дерне есть гвозди, – вскричала Салле, – они разорвали мне юбку.

– Ее зашьют… На места! На места!

Салле растянулась на скамье, постаравшись не попасть на гвозди.

– Мне выходить с левой стороны? – спросил Новерр.

– Да! Ты, пастух, входишь и сначала не видишь спящей пастушки… Ты задумчив, печален, уныл; руки твои опущены, взор потуплен, что говорит о глубоком горе… хорошо… Вдруг ты замечаешь ее – выражение восторга… Любовь пронзает твое сердце… Затем ты замечаешь другую пастушку, которая подходит с противоположной стороны. Входите, Комарго!.. Ты и ее также находишь прелестной, ты в восторге. Твоя мимика должна ясно выразить твои чувства… Понимаешь? Кого из них полюбит пастух, оказавшийся между двумя такими привлекательными женщинами? Положение бесподобное! Комарго входит и не видит тебя… она смотрит на зеленые листья на деревьях…

– Подвиньте налево свечку! – закричал Новерр. – Сало капает мне на голову!

– Ты находишь их прелестными – не забывай об этом! – продолжал Дюпре.

– Мне стоит только взглянуть на обеих дам, чтобы вспомнить это, – сказал Новерр, вытирая голову, на которую действительно капало сало со свечи.