Рыцарь курятника

– Нет, – остановил его герцог, – пусть она оставит вино для раненых. Славная девушка эта Нанона, – прибавил полковник, обернувшись к своим товарищам, – она носит пить раненым под неприятельским огнем.

– Господа, – произнес Клиссон, – а что же стало с англичанами?

Действительно, вся часть леса, трижды подвергавшаяся атаке англичан, была ими оставлена. С утра крайнее левое крыло должно было отбивать стремительные атаки англичан.

Герцог Кемберлендский понимал, что своими успехами французская армия в немалой степени была обязана редутам Фонтенуа и лесу де Барри. Во время последней атаки защита леса была столь отчаянной, что англичане вынуждены были отступить. Несмотря на это, французы их не преследовали. Категорический приказ маршала Саксонского предписывал держаться в лесу во что бы то ни стало. Стратегическое значение леса понимали, очевидно, как маршал Саксонский, так и герцог Кемберлендский. Однако вот уже более четверти часа англичане не предпринимали никакой попытки овладеть лесом.

Вдали показался скакавший во весь опор адъютант маршала де Меза.

Адъютант остановил лошадь; все его окружили.

– Господа! – закричал он. – Голландцы соединяются с англичанами, они прекращают атаку Антуана и собираются

между Фонтенуа и входом в лес де Барри. Я привез вам приказ маршала держаться здесь до последней возможности.

– Будем держаться! – отвечали все в один голос.

– Тогда мы уверены в победе.

– Умрем все, но не сойдем с места! – воскликнул Клиссон. – Да здравствует король!

– Да здравствует король! – повторил адъютант де Меза, взяв в галоп, и исчез в облаке пыли.

– Будем ждать неприятеля здесь, – заявил герцог Бирон.

Полковники позвали своих офицеров и отдали им приказания, которые те поспешили исполнить.

Было одиннадцать часов. Вот уже шесть часов длилось сражение. Пушки гремели на равнине. Раненые и мертвые лежали на земле тут и там, госпитали были уже полны, а день еще не кончился.

– Положительно, – сказал Клиссон, улыбаясь, – я согласен с мнением Бирона.

– С каким?

– Если англичане еще промедлят, я успею хорошо позавтракать, так как умираю с голоду.

– А уж если умереть, так лучше от пули, чем от голода.

– Конечно.

– Но у нас нет ничего съестного, – горестно произнес Куртен.

– Ах! – воскликнул Бирон. – Если бы граф де СенЖермен сдержал слово, то мы позавтракали бы сегодня.

– Как?! – недоумевал Таванн. – Граф де Сен-Жермен должен был угостить нас сегодня завтраком?

– Не вас, а меня.

– С какой стати?

– Я выиграл завтрак в «каваньол» для себя и для гостей, которых я приглашу. Этим завтраком он должен был угостить меня ровно через месяц, день в день, час в час, где бы я ни был.

– Ну, так что ж?

– Ты не понимаешь. Я выиграл завтрак 11 апреля в одиннадцать часов утра. А сегодня 11 мая, одиннадцать часов утра, стало быть, завтрак должен быть мне подан здесь и сейчас.

– Он и есть здесь, – послышалось откуда-то рядом.

Все обернулись к тому месту, откуда раздавался голос.

Ветви куста раздвинулись и показался богато одетый мужчина, который любезно раскланялся с офицерами.

– Вы!? – с изумлением закричал Бирон.

– Любезный герцог, – отвечал мужчина, приближаясь, – сейчас без пяти минут одиннадцать. Вы видите, что я не опоздал.

На минуту все застыли от удивления, потом переглянулись, будто забыли и о сражении, и об оглушительных пушечных выстрелах.

– Вы здесь! Вы здесь! – повторил ошеломленный Би-

рон.

– Я! – подтвердил пришедший, державший себя так непринужденно, словно находился в гостиной. – Что же вы находите в этом удивительного? Ведь сегодня 11 мая.

– А завтрак? – спросил Бирон.

– В одиннадцать часов вы сядете за стол.

– И где же это?

– Здесь.

– Черт побери! Граф де Сен-Жермен, если так, я объявляю вас самым необыкновенным кудесником.

Сен-Жермен (а это, как вы уже, вероятно, догадались, был он) улыбнулся и ничего не ответил. Он вынул часы и сказал:

– Еще три минуты. Пробьет одиннадцать часов, и завтрак будет вам подан. Я надеюсь, что утренняя усталость придаст вам хороший аппетит.

– Ах да! В этом я могу вам поклясться!

– Я очень рад! А-а! – продолжал граф, услышав гром пушечных выстрелов, смешанный с барабанным боем, звуком труб и отчаянными криками сражающихся. – Чудный будет концерт! – и, обернувшись, прибавил: – Подавайте!

Тотчас восемь человек появились со стороны маленькой тропинки, которая тянулась от Шельды. Эта тропинка не представляла никакой опасности и только служила сообщением между лесом и резервом, так что ее не охраняли.

Четыре человека держали на плечах огромный стол, накрытый клеенкой, четверо других несли по огромной корзине. Люди, державшие стол, остановились на том месте, где земля была ровнее, а трава зеленее. Посредством особого механизма ножки стола были устроены так, что перед ним легко было сесть на траве; потом сняли клеенку – и все вскрикнули: стол был уставлен серебром, фарфором и накрыт тонкой скатертью.

В это время четверо слуг вынимали из корзин бутылки с напитками и разные яства. Сен-Жермен поклонился герцогу Бирону.

– Извините, – сказал он, – что не могу предложить завтрак более достойный вас, но сражение – исключительное обстоятельство.