Рыцарь Огненной кавалерии

— Помнишь кузнеца, Йону? Я услышал его историю и испугался… но что было в голове у того красного плаща, что он решил принести зло детям? Неужели он изначально был таким? Или был нормальным, но ломался, шаг за шагом, пока не стал чудовищем?

— Виг, брат, та история, это выдумка. Не все люди могут превратиться в монстра, просто некоторые всегда злые, но скрывают это до нужной поры. Ты точно не такой.

— А откуда ты знаешь? Вдруг я ещё хуже?

— А вдруг я? — сказал Эйнар и тяжело сглотнул. — Я же нордер, а ты видел, что они делают в походе. Я тогда убил того лорда из Грензена, Жабу… Даже не помню имя. А ещё обрёк целую семью на смерть, — он сжал кулаки и несколько раз вздохнул. А Хенрика не упомянул. — Отец Торвальда замёрз. Детей разорвали волки. А вдова… повесилась.

Людвиг подбросил пару поленьев в костёр.

— Ты не такой, Эйн. Я это вижу.

— Как и ты. Мы можем выбирать, по какому пути идти. Ты так сделал не потому, что тебе это нравится, а потому что за меня вступился. А Ульф… Ульф шёл по своему пути и никогда об этом не жалел. Он всегда верил, что после смерти вечно будет пировать и сражаться, а это он любил.

Где-то заухала сова, немного его напугав. Но Эйнар успокоился. Если здесь появилась птица, значит, Мёртвые Земли оживают. Но они никогда не восстановятся полностью.

— Знаешь, Эйни, — сказал Людвиг. — Без тебя я бы всё это не вынес. Хорошо, что ты рядом. У меня не было таких близких друзей. Я рад, что больше не один и что есть, на кого можно положиться. Спасибо за твои слова, старина. Мне жаль Ульфа, правда. Только его и жаль.

Он обнял Эйнара за плечи. От этих слов на душе стало ещё гаже. Его называют другом, но он даже не может разделить тяжкую ношу, а пытается переложить свою вину. С такими друзьями и враги не нужны. Надо было только рассказать обо всём. Как не остановил смерть Ульфа и не спас Берну. И как виновен в гибели Хенрика, чтобы Людвиг знал, кто такой его новый друг на самом деле.

— Завтра будет тяжёлый путь, надо спать, — только и выдавил Эйнар из себя вместе нужных слов.

Он глядел в темноту, а парень лёг и скоро засопел. Слишком много впечатлений за прошедший день, но оставалось надеяться, что запас дерьма на этом пути они уже истратили и дальше не будет хуже.

Людвиг вздрогнул и резко выдохнул. Опять засопел, но вскоре проснулся со стоном и сел у костра, но Эйнар к этому времени уже уснул.

Глава 6.3

Эйнар потянулся к седельным сумкам, держась одной рукой за поводья. Лошадь фыркала, дёргалась и пыталась ходить кругами. Ещё более норовистая, чем предыдущая. Или это жеребец, кто их знает?

— Не держи так крепко, расслабься, — подсказал Людвиг. Он выглядел опухшим и помятым, как с похмелья. — И ногами так не сдавливай. Сто раз тебе говорил.

— Я себе уже все руки стёр. А ещё…

— Жопу, — парень улыбнулся, но покрасневшие от недосыпа глаза смотрели с печалью.

Эйнар достал из седельной сумки завёрнутые в тряпку подсохший хлеб, кусок сыра и пару маленьких яблок.

— Держи-ка, — он разломил хлеб и протянул ломоть рыцарю.

— Не хочется.

— Мы в последний раз ели только вчера утром.

— Ладно.

Солнца не видно и от этого окружающий лес казался ещё мрачнее. Межер не определял заражения, но на пути попадалось слишком много деревьев с пожелтевшими листьями, а до осени далеко.

Людвиг разломил яблоко и протянул половинку лошади.

— Расскажи, почему тебя изгнали, — попросил он, гладя кобылу по шее.

— Зачем это тебе?

— Расскажи, ты обещал. Это же твой друг оставил тебе шрам? Ульф? Что тогда случилось?

А они говорили о шраме раньше? Наверняка, иначе откуда бы Людвиг узнал? Эйнар доел солёный сыр, от которого захотелось пить. А воды мало.

— Я вроде говорил, что когда мятеж отца кончился, конунг опять меня забрал?

— Да. А что было дальше, я тебя упрашиваю рассказать уже больше недели.

— Сложно собраться с мыслями. Ладно. Обычно заложников держали до двадцати лет, но меня отправили домой в восемнадцать, когда Старик умер.

— А от чего?

Эйнар задумался.

— Даже не спрашивал. Если честно, мне было плевать. Клан я хотел увидеть, но увидел совсем не то, что ожидал. Меня там не ждали. Всем распоряжался Лейв, а Ульф помогал ему справляться с теми, кто не слушался. У них неплохо выходило. Кроме них двоих меня никто и видеть не хотел. Кроме них и Гуннара.

— Это тот одноглазый? — спросил Людвиг, почёсывая лошадь за ухом.

— Да. Наш кузен, хитрая сука. Сестрица, как мы его тайком называли. Клан ждал, когда я себя покажу, а до той поры всерьёз меня не воспринимал.

А на самом деле потому что помнили, что случилось с Хенриком. Но никогда не говорили об этом вслух.

— Даже ты заслужил там уважение всего за один день, а я… я так не смог. Зато Гуннар увидел шанс для себя. Он при всех меня звал гайдером, подносил выпивку, обсуждал новости, а потом, понемногу, начал давать советы. Этот скользкий тип так глубоко залез мне в жопу, что мог дёрнуть за язык.

Людвиг хихикнул. Кобыла или жеребец, это животное, на котором сидел Эйнар, начало брыкаться и он вцепился в гриву, чтобы не упасть.