Рыцарь справедливости. Синдром двуглавых

– Но ранее он в вашем доме проживал? – больше утверждая, чем спрашивая, поинтересовался Гуров.

– Не помню! – с какой-то даже зевотцой ответствовала хозяйка дома.

Судя по всему, она была настроена малость покуражиться над «этими ментами». Но она не знала на кого нарвалась. Достав из кармана телефон, Станислав Крячко деловито обронил:

– Ответ неверный! Ну что, Лев Иванович, вызовем группу захвата? Что-то мне подсказывает, что Вадька прячется где-то здесь. Пусть его поищут!

– А кто вам разрешит искать без положенного в подобных случаях ордера? – уже утратив изрядную долю своего гонора, поспешила спросить Лариса.

– Через пять минут он будет, – невозмутимо ответил Лев, тоже изобразив скучающую зевотцу.

– А если ничего не найдете? – запальчиво почти выкрикнула Царина.

– Тогда вам пришлют официальные извинения! – усмехнулся Крячко.

– Вот привязались! – явно уже начиная закипать, сердито выдохнула хозяйка дома. – Этого дебильного обормота я вчера выгнала со всеми его шмотками. Приблудился ко мне, понимаешь, этот козел облезлый, приютила я его, урода. А он чем ответил? Мало того, что всех местных шлюх оббегал, так еще и на меня руку поднимать начал. Ну, у меня не забалуешь! Выставила! Но я и в самом деле не знаю, куда его черти унесли. Знаю только, что у него вон там, в Коноплевке, есть какой-то кореш с погонялом Клоп. Может, к нему подался?

Пришлось ехать в Коноплевку – еще с десяток километров на юг от МКАДа. Это село во многом напоминало Чадилово. Кореш Вадима Клоп обитал в ветховатой пятиэтажке, построенной еще во времена развитого социализма. Найти его удалось без особого труда. В этом селе его знал всякий и каждый. Клоп жил в квартире на первом этаже, поэтому опера сразу же решили, что один пойдет звонить в дверь, а другой – проконтролирует, чтобы интересующий их тип не дал деру через окно.

Лев позвонил в обшарпанную дверь типичного бомжатника, которая вскоре открылась, и перед ним предстал потрепанный жизнью мужичок лет пятидесяти, от которого разило перегаром. Назвав себя, Гуров поинтересовался, не здесь ли сейчас находится Вадим Дорокучин. Захлопав глазами, Клоп объявил, что никакого Вадима Дорохухина он не знает и никогда в глаза не видел.

– Врать-то не надо! – нахмурился Гуров. – Я назвал его ДороКуЧиным, а ты назвал его фамилию такой, как она и есть – Дорохухин. Значит, ты его знаешь. Так, где он?

– Здесь! – послышался сзади голос Стаса.

Оглянувшись, Лев увидел входящего в подъезд Крячко, который вел, держа за плечо, невзрачного «фитилька» – худоватого типа, выше среднего роста, с неразвитыми плечами и осанкой типа «зигзаг». Руки задержанного были закованы в наручники. Свесив голову и глядя исподлобья, Вадим (а это явно был он) шел, спотыкаясь, и недовольно сопел носом.

– Как и ожидалось, гражданин Дорохухин попытался скрыться через окно, – улыбаясь и приятельски подмигнув задержанному, сообщил Станислав.

– Гражданин начальник! Что вообще происходит? – с некоторой даже слезой в голосе вопросил Клоп.

– Что-что… – ворчливо передразнил Дорохухин. – Эта чертова Лорка-хлорка небось накапала! Заяву на меня накатала, зараза. Так она сама во всем виновата! Она первая начала, мол, не удовлетворяешь, мне такой не нужен… Ну, я и не сдержался, дал ей по загривку…

– Граждане начальники! – Клоп начал суетливо жестикулировать. – Я тут ни при чем! Гражданку Лорку не трогал и пальцем по причине того, что с нею не жил и ее не удовлетворял!

– Помолчите оба! – Гуров сделал категоричный жест рукой. – Ну-ка, пройдемте-ка в помещение. Поговорим там. Гражданин Дорохухин, вам знаком Семигоров Святослав Дмитриевич? – спросил он, когда они вошли в грязную квартиру Клопа со столом, заваленным объедками, пустыми бутылками и немытыми тарелками.

Растерянно захлопав глазами, Вадька неуверенно кивнул.

– Ну-у-у, да-а-а… Он мне как бы дядькой доводится… А что?

– Когда вы его видели в последний раз? – уже без намека на улыбку сурово вопросил Крячко.

– А-а-а… М-месяца полтора назад… – пытаясь уразуметь, что же происходит на самом деле, проблеял Дорохухин, вдруг сообразив: дело-то «пахнет керосином»!

Резко заволновавшись, он попытался сказать еще что-то, но лишь беспомощно сучил скованными руками, озираясь по сторонам.

– Какие у вас с ним взаимоотношения? – осведомился Гуров и тряхнул его за плечо, чтобы вывести из ступора.

Вадька, окончательно скиснув, поведал о том, какой его дядька жлобяра – даже будешь умирать с бодуна, фиг с два даст «полтишок» на «лечение». Слушая его, опера понимающе переглянулись: им теперь уже окончательно стало ясно, что при всей своей антисоциальности Дорохухин-младший к случившемуся с академиком не имеет никакого отношения. Без особых церемоний перебив его душевные излияния, Лев в императивном порядке сурово распорядился:

– Значит так! В тюрьму желания нет попасть? Тогда пьянку прекратить, на работу завтра же устроиться. Я ясно сказал?

– Да! Ясно! Брошу и устроюсь. А к Лорке мне тоже вернуться? – боясь поверить в то, что два этих здоровенных опера в ИВЗ его, скорее всего, не повезут, робко поинтересовался Вадька.