Рыцарь таверны

- И на смертном одре, Синтия, - настойчиво повторял он, - и когда меня не станет, я не знаю ни одного человека, который мог бы поддержать тебя и утешить в трудную минуту. Кеннет уехал по поручению Джозефа, и вполне возможно, что он больше никогда не переступит порог замка Марлей. Как ни странно это покажется тебе, но мое предсмертное желание заключается в том, чтобы так оно и случилось.

Она взглянула на него с удивлением.

- Отец, если это все, что заботит и удручает тебя, то я могу заверить, что я не люблю Кеннета.

- Ты неверно поняла меня, - прошептал Грегори. - Помнишь историю жизни сэра Криспина Геллиарда, которую Кеннет рассказал тебе в ночь приезда Джозефа? - Его голос дрожал.

- Ну конечно. Я никогда не забуду ее, - продолжала она, дабы из осторожности не позволить понять ее чувства к Геллиарду, - и каждую ночь я молюсь, чтобы господь наказал этих убийц, которые разрушили его жизнь.

- Тише, девочка! - прошептал он встревоженно. - Ты не ведаешь, что говоришь.

- Я знаю, что говорю, и, если есть на свете справедливость, Господь услышит мою молитву.

- Синтия! - простонал он. Его глаза приняли дикое выражение, а руки тряслись. В порыве страха и паники правда вырвалась у него наружу. - Ты призываешь кару Господню на головы своего отца и дяди.

Она поднялась с колен, глядя на отца ужасным взглядом, который он не решался встретить.

- Ты бредишь, - прошептала она. - Это жар.

- Нет, дитя мое, мой разум ясен, и то, что я говорю, - правда.

- Правда? - эхом откликнулась она, глядя на него с ужасом. - Это правда, что ты и мой дядя и есть те самые убийцы, которые погубили свою кузину, жизнь этого человека, и пытались убить его самого, а сочтя его мертвым, бросили в горящем доме? Правда, что вы украли его замок и пользовались им все это время, когда он бродил, отверженный, покинутый всеми, не имея своего угла? Ты хочешь заставить меня поверить в это?

В ответ раздался печальный стон.

Ее лицо смертельно побледнело. Некоторое время она продолжала молча стоять, но затем чувства одолели ее.

- Зачем? - воскликнула она, рыдая, - зачем, во имя Бога, ты рассказываешь мне все это?

- Зачем? Я говорю это тебе, потому что умираю.

Он надеялся этой фразой смягчить ее сердце и вернуть часть ее расположения. То, что он потерял ее навсегда, он понял не сразу.

- Я говорю тебе это, потому что умираю, - повторил он. - Я говорю тебе это, потому что в свой смертный час я хочу покаяться, чтобы Господь смиловался над моей грешной душой. Я говорю тебе, что та трагедия, которая разыгралась восемнадцать лет назад, еще не окончена и, возможно, в моих силах предотвратить тот ужасный конец, который мы с братом уготовили Криспину. Возможно, Господь зачтет мне это на Страшном Суде. Послушай, дитя. Ты понимаешь, что тот факт, что Кеннет был связан клятвой с Геллиардом, был нам не на руку, и в ту ночь Криспин призвал мальчика исполнить свой долг и обнажить меч на его стороне. У Кеннета не оставалось другого выбора, как подчиниться. По правде говоря, я сам вынудил его к схватке, заставив вытащить меч и нанести мне эту рану. Сэр Криспин наверняка убил бы Джозефа, но твой дядя остановил занесенный над ним меч, сообщив Геллиарду, что его сын жив.

- Он спас свою жизнь с помощью лжи! Как достойно!

- Нет, дитя, он говорил правду, и, когда Джозеф предложил Криспину вернуть сына, он говорил искренне. Но, подписывая адрес на письме, которое сэр Криспин должен был вручить людям, воспитавшим его сына, Джозефу в голову пришел хитрый план, как с помощью обмана окончательно уничтожить Геллиарда. И он направил Криспина в Лондон, в гостиницу, где проживает полковник Прайд, злейший недруг Криспина, препровождая его тем самым в руки палача. Можно ли как

нибудь помешать этому и спасти жизнь Геллиарда, Синтия?

- С тем же самым успехом можно пытаться вдохнуть жизнь в мертвеца, ответила она, и ее голос был настолько спокоен и холоден, что Грегори поежился. - Не утешай себя иллюзиями, - добавила она. - Сэр Криспин давно уже достиг Лондона, а Джозеф в пути, чтобы удостовериться, что все идет по плану и что жизнь человека, которую вы загубили 18 лет назад, теперь оборвется навсегда. Милосердный Бог! И я - твоя дочь! - Она зарыдала. - Я выросла на землях, которые были добыты ценой преступления! Землях, которые по праву принадлежат ему, - каждый камень, каждая веточка, и теперь он мертв благодаря вашим стараниям!

Из ее груди вырвался стон, и она закрыла лицо руками. Мгновение она стояла, раскачиваясь, у постели. Затем она издала глубокий вздох и свалилась на пол в глубоком обмороке...

Грегори был настолько потрясен, что вскочил с кровати, позабыв о ране, лихорадке и смерти, которая, по его мнению, была неизбежна, распахнул дверь и позвал слуг.

Стефан и служанка вдвоем отнесли потерявшую сознание девушку в ее покои, оставив Грегори проклинать себя за длинный язык, заставивший его произнести исповедь, в которой, как выяснилось, не было никакой необходимости, ибо по его теперешнему состоянию Грегори начал подозревать, что его смерть не так уж близка, как заставил поверить его дурак-лекарь.

Глава 24