«Прейдя в 7-й класс, мы получили, вместо вышедшего за старостью в отставку Алимпиева, только что окончившего Педагогический институт студента Кургановича. Этот молодой учитель принадлежал к числу тех, у которых отсутствие природного дара заменяется трудолюбием и прилежанием. Благодаря последним двум качествам, Курганович окончил институт в числе первых и сразу получил место в петербургской гимназии, что было нелегко. Наш класс учился у Кургановича всего год; за это короткое время никакого впечатления на нас он не произвёл, да, должно быть, и впоследствии он ничем не выразился: никогда не приходилось и после о нем ничего читать. Из печатных его работ помню подаренную некоторым из нас книжку – «Мысли Платона о воспитании».
1850-е гг.
Лазаревский А.М. Отрывки из биографии // Киевская старина 1902. Т. 77. № 6. С. 491.
ПАВЕЛ ФЁДОРОВИЧ ЛЕБЕДКИН
«Помню, что первый класс особенно был переполнен уроками чистописания, рисования и географии, которую преподавал Лебедкин. Этот преподаватель томил нас зазубриванием как притоков больших русских рек, так и в особенности искусственных путей сообщения и заставлял по различным водным системам путешествовать туда и обратно».
1850-е – н. 1860-х гг.
Иностранцев А.А. Воспоминания (Автобиография). СПб., 1998. С. 37.
СТАНИСЛАВ ИГНАТЬЕВИЧ ЛЕВАНДОВСКИЙ
«Левандовский (учитель латинского языка в младших классах – Т.П.) представлял довольно оригинальный тип. По виду это был довольно типичный католический священник, хотя в действительности им не был, но служил в католической семинарии, не знаю в какой должности?? Он был прямо посмешищем всего класса, с ним гимназисты проделывали невероятные скандалы вплоть до забрасывания его обломками мела, за что, конечно, страдал целый класс и после уроков его оставляли, под надзором гувернёра, в классе ещё часа два. Левандовский совершенно не умел сам прекратить какой—либо скандал; он очень скоро терялся. В своём преподавании он донимал нас, заставляя зубрить исключения без всякого применения их к тексту. Эти исключения, много зазубренные, ещё и до сих пор, без всякого применения, держатся у меня в голове, а проснувшись от сна, где я будто бы сидел в классе Левандовского, я начинаю твёрдо произносить: ponis, piscis, crines и т.д. Очень часто было жалко этого уже довольно пожилого человека, и некоторые из нас делали попытки прекратить эти скандалы, но довольно тщетные».
1850-е – н. 1860-х гг.
Иностранцев А.А. Воспоминания (Автобиография). СПб., 1998. С. 41 – 42.
ВАСИЛИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ ЛЕВЕНВАЛЬД