Рыцари моря

— Пойми ты наконец, нельзя судить человека авансом, не зная даже, что им движет! — налетел на Зайцева Северянин, чувствуя, что Тугарин не убедил Бориса, и тот под горячую руку, то ли от зависти, то ли от попранного самолюбия, может разнести кого угодно. — Да ты и не хочешь ничего знать, кроме своего особого мнения! Ты готов его вбить в любую голову, а кто тебе дал право? Что вы все за люди? Вы просто погубите дело, если будете вот так выпендриваться друг перед другом. Ну что ты достиг, показал свою власть? Кому, зачем? Перед комиссией начал было выговаривать! Я бы сам все им объяснил про съеденных гребешков, будь уверен, душа болит не меньше. Но ты их пойми! Поменяйся с ними образом жизни, получи их власть да сядь в министерском кабинете — завоешь! На волю захочется, к морю. В конце концов для людей же все, для будущих, бережливых, но для людей. И их надо сделать такими, помочь понять, а не давить приказом...

— Чтобы их сделать, нужен порядок, — раздумчиво и спокойно проговорил Борис Петрович. — Что же им движет, в самом деле? Он ведь не советуется, заметь, решил — и делает.

— При чем тут он! Я о нашем коллективном деле, о котором вы мигом забываете, только тронь ваше слоновье самолюбие!..

— Ладно, будем считать, что ты меня достал. Поглядим.

Работали до заката. Когда сложили инструмент, искупались и сошли на берег, Феликс блаженно выгнул спину, оглядел шхуну:

— Должен тебе заметить, товарищ бугор, в этом что-то есть!

— В чем?

— Такого интересного дня, как ни странно, у меня давно не было. Только вот спина... После ужина не приходи, я сам. Твоей жене памятник надо ставить, как она ждет. Да я бы — тьфу на эту шхуну, на весь мир, если б меня так!

Это следовало оценить. Владимир благодарно сжал его руку и решил: самое время сходить к Князеву. Поговорить насчет Наташи все-таки надо.

Он условился с Борисом и, когда ночной туман уже насел на бухту, поднялся по винтовому трапу к «апартаменту», поддерживая Светлану за руку.

Наташа сидела на шкурах поджав ноги и немного растерянно гладила мех вокруг себя.

Навстречу гостям встал Князев, широко улыбаясь при этом. Широкий жест в сторону лежанки, адресованный Светлане, и через мгновение он уже был весь вокруг Светланы: что-то там сыпал, насчет фигурки, насчет глаз и тонких рук, хвастал помещением, камином, музыкой, подносил невиданные фужеры с изысканным вином — только для избранных, только для вас! И одолел. Светлана даже улыбнулась ему, молча села напротив Наташи, молча вертела в руке фужер, глядя на багровые переливы в зеленоватом свете.

— Что же вы вдвоем? Где Зайчик? — спросил вдруг Князев.

— На плавкране с Тугариным разбирались, — нехотя сказал Владимир и, не найдя себе стула, пристроился на торец небольшого бочонка.

— И как тебе эта эпопея? Каков Тугарин! Он решил меня затмить! Он поставит свой памятник напротив моего, чтобы все видели его убожество, бедняга!

— Зато станция разом получит готовый лабораторный корпус, — возразил Северянин. Но, чтобы не слишком осаживать собеседника, добавил сдержанно: — Другое дело, что кран, скорее всего, ее не поднимет.

— Конечно! — обрадовался Князев. — Я Герману толкую — не возьмет. Ежу понятно. А он обижается.

— Но если они снимут сначала дизель, тогда поднимет точно.

Шел девятый день безуспешной работы крана, и все разговоры на станции вертелись вокруг одной темы: поднимет или нет?

— Интересно, сегодня на какую тысячу повалило? А ни с места. А еще переход крана обратно, еще оборудовать шхуну. Ей же свет надо, воду, дорогу...

— Говорят, Тампер спишет все за счет темы.

— Что там тема! Сколько можно построить на такие деньги!

— А нисколько. Фундамент и бетонную коробку, может быть... — Владимиру надоело. А тут еще Князев!

— Значит, Борис Петрович вживается в роль начальника станции, — смеялся тот. — Когда тут такие девушки!

— Когда девушки, я не вживаюсь, — сказал Зайцев с порога. Он необычно уверенно подошел к Наташе, обнял ее неподатливые плечи уселся рядом в расслабленной позе.

— То-то! Занимался бы своими садками да коллекторами и горя не знал. Эх, Боря, власть и женщины — вещи плохо совместимые. Или тебя жизнь еще не научила? Должен предупредить: если будешь вечерами сидеть на своей паршивой шхуне, я Наташу уведу.

— От скромности вы не умрете, — усмехнулась Наташа, не глядя на Князева.

— Нет, что ты. Разве вот — от искренности?

— Не уведешь, — равнодушно сказал Борис, не открыв глаз. — Хлопотное это дело, за девушками ухаживать. Терпения у тебя не хватит.

— А посмотрим, — веселился Князев, интимно и многозначительно поглядывая на Наташу. Девушка углубилась в молчание. — Думать надо! Если бы все умели думать, не было бы идиотских затей с плавкранами, всей этой бессмыслицы. Вот не даю я им покоя, хоть убей!

— Тут ты, положим, перехватил, — сказал Северянин. — О тебе они думали меньше всего.

— Да бог с ними! — отмахнулся Князев. — Вскрытие покажет. Мы-то работать умеем, вот главное. Свою судьбу решим сами... Слу-ушай, ты же ни слова не сказал про комиссию! С чем они уехали?