Рыцари моря

— Почему же — для? — спросил я вдруг, и сам удивился этой мысли. — Почему бы ему не оставить самих потомков?

Олег вцепился в эту мысль со всем жаром нерастраченной своей души и с тех пор частенько стал хаживать на мыс.

Что ж, дело хорошее. Размышления о прошлом позволяют нам взглянуть на самих себя с неожиданной стороны, задуматься, а там, глядишь, и что-то исправить.

В этот раз мы приехали в поселок с ним вместе и о походе на мыс не помышляли. Двадцатикилометровый участок от железнодорожной станции до комбината одолели в попутном «рафике», а выйдя из него неподалеку от дома Олега, обнаружили рядом с собой попутчицу. Собственно, объявилась она еще на станции: голосовала на дороге рядом с нами в ожидании машины. Но там я ее не приметил, мало ли народу едет в ту сторону? Зато когда вышли из «рафика» в поселке, оба заметили разом, что девушка очень молода и очень «теловита» (термин Олега, прошу простить!). Кроме того, было нечто завораживающе дикое, рвущееся наружу в ее движениях, взгляде. В какой-то миг мне показалось — у нее кошачье тело, настороженное, гибкое. И лишь глаза под копной забавно нечесаных волос выдавали существо юное и смятенное.

При ней были две неподъемные сумки, которые тут же оказались у нас в руках.

— Тебе куда? — спросил Олег, водружая сумку на плечо.

Девушка кинулась на него, вцепилась в рукав, не забывая оглядываться на меня, угрожавшего другой сумке.

— Эй, вы чего? Не надо, нет, я сама! — заговорила она громко и отрывисто, с искренним испугом.

Нам стало смешно.

— Да куда тебе? — переспросил Олег, не пытаясь сдержать улыбку. — Нам по пути, проводим, сумки же не поднимешь сама!

— Кто, я?! — вскричала она, словно ошпаренная чудовищным обвинением. — Да вы че? Я сама!

Тронулись в путь, сообразив, что добиться от нее места назначения будет непросто. Девушка шла позади и поминутно озиралась. Шагала она широко и мягко, чуть вразвалку — так ходит тундровый человек по тундре, лесной — по лесу, и так же, наверное, шагает леопардица, хозяйка гор и тайги, — сторожко, пугливо и в то же время с легкостью.

На пороге своего дома Олег подмигнул мне, и мы вошли вместе с ее сумками. В окно увидели: она стоит на дороге, по-прежнему зыркает глазами по сторонам, точно собирается в любой миг пуститься наутек.

— Эй! — позвал Соболевский, открыв окно. — Ты чего там торчишь? Зайди, чаю выпьем.

Она вошла, остановилась у порога.

— Так куда тебе все же?

— Кому, мне? На мыс Чундиер.

— На маяк?

— Ага. Нет. На метеостанцию.

— Из отпуска?

— Че? Нет. Я к сестре.

— А кто у тебя сестра?

— Как — кто?

— Ну, кто она?

В глазах — откровенный ужас. Молчит.

— Ладно, садись вот сюда, — Олег сменил тактику, сообразив, что в лоб тут ничего не добьешься. — Твоя сестра работает на метеостанции?

— Да... Где, на Чундиере? — снова вспышка испуга.

— Как ее зовут? — спокойно продолжал Олег.

— Ольга.

— А тебя?

— Лена.

— Слава богу. — Олег устало опустился на диван рядом с ней, она тут же вскочила и пересела на табуретку. Я расхохотался — сил не было на это смотреть! — и включил чайник.

Мы умылись, выложили на стол все, что нужно к чаю, заварили. Все это время Лена сидела, точно приклеенная к табуретке, в самой середине большой кухни, вцепившись в «Роман-газету», добытую из глубин своей сумки. Мы с Олегом были на подъеме — шутили, язвили, тут же решили, что идем проводить Лену, задавали ей вопросы: кто она, откуда, где работает, надолго ли, замужем ли...

Она молчала. Только изредка невпопад вскидывала голову, выкрикивала в радостном каком-то испуге:

— Че?!

В самом деле, окажись мы менее искушенными в общении с разными людьми, вполне могли бы счесть ее не совсем в здравом уме. Однако мы налили чай, наслаждались после двенадцати часов голодовки в поезде и предвкушали прекрасную прогулку к мысу.

Лена от чая отказалась, но как будто — или нам почудилось? — начала успокаиваться.

— Как же без чаю? — спросил Олег. — Дорога большая.

— Я не хочу, честно, — сказала она. И мы тут же отстали со своим чаем.

Городские босоножки она перед выходом на дорогу сменила на шлепанцы-плетенки, чем вызвала у Олега бурю упреков и насмешек.

— Ты спятила, девушка! — шумел теперь он, глядя в непорочные глаза леопардицы. — Тут сплошные камни, твоих панталеток хватит на два километра от силы, а дальше?

— Ды вы че, я дойду! — уверяла Лена.

— Надень вот кеды, — настаивал Олег. — У тебя какой размер?

— Тридцать восемь.

— Ну, эти чуть больше, надевай.

— Не-не, я так!

Ее тон не оставлял никаких сомнений в бесполезности дальнейшего спора. Олег махнул рукой, мы опорожнили наши рюкзаки и запихали в них сумки Лены — так нести легче.

— Как же ты думала добираться? — спросил Олег, оценив еще раз внушительный вес обеих сумок.

— А че думать! Ехала, и все.

— Но дальше как?

— Ну как! Пешком. Или машина, может...

— Машина тут не может. У них одна машина там, на маяке, и ходит она, когда нм надо. Взяла бы лучше свою. У тебя есть машина?

— У кого? У меня? Нету.

— Странно. Просто поразительно! — смеялся Соболевский, привычными движениями помещая рюкзак на спину. — Ну, вперед!

— Пошли.