Рыжее счастье

Маре все меньше нравился ход ее мыслей. Кажется, ее желания замешаны по большей части на уязвленном женском самолюбии. Она не привыкла, чтобы ее отвергали, и потому так упорно хочет добиться своего. Она скучает по мужской ласке и потому смогла убедить себя, что Эрнест Павлович — предел ее желаний. Может быть, стоит прислушаться и постараться не думать о своих чувствах? Не направлять их на постоянные размышления о будущем вместе с Эрнестом Павловичем, а занять все свободное время подготовкой к экзаменам, занятиям с преподавателями и посещением библиотеки. Библиотека — вот спасение. Это еще один сказочный мир, где ей всегда так уютно. Нужно только проворачивать за собой ключ в дверном замке, чтобы Светлана Сергеевна не испортила все своим внезапным появлением. Вот и все, решено. Мара почувствовала облегчение, так всегда бывает, когда самостоятельно приходишь к какому-то выводу. Она подождет. Немного осталось.

Мара смотрела на затылок Гурина, его профиль, когда он время от времени поворачивал голову, обращаясь к Максиму. Он словно забыл о ее существовании, отвечая на звонки мобильного, что-то записывая в блокноте. Мара ревновала его ко всей этой деловой суете. Она отнимала у нее Эрнеста Павловича, она занимала слишком большое место в его жизни. Но, заставив себя больше не говорить о своей любви, Мара упивалась надеждой на то, что все станет на свои места после сдачи экзаменов. На самом деле Гурин отгораживается ими, как щитом, использует как неопровержимый повод для самоустранения. Он стоит на своем, воплощая в жизнь одному ему известный план относительно будущего Мары. Ничего, она внесет в него свои поправки, и очень скоро.

* * *

День сдачи последнего экзамена был жарким, солнечным. Мара была уверена в себе, почему-то точно зная, что поступит. Она быстро справилась с волнением, воспринимая происходящее, как очередную игру. Мара часто так поступала в критических ситуациях: представляла себя участницей игры, придумывала правила и следовала им. Последние дни только это воображаемое действо помогало Маре не думать о Гурине. Да и он сам, словно нарочно, возвращался домой затемно, а уезжал, когда Мара еще спала. Светлана Сергеевна откровенно выказывала Маре свое негативное отношение. Она поняла, что Мара не станет жаловаться, и время от времени комментировала происходящее в доме с присущей ей резкостью. Но на Мару ее нападки не действовали. Она знала, что рано или поздно они прекратятся. Ничто не могло выбить ее из колеи. Она шла навстречу главной цели.

И вот настал этот решающий день!

— Я поступила! — Ликованию Мары не было границ. Она задыхалась от радости, улыбаясь всем членам экзаменационной комиссии. Мара радовалась, не понимая, что больше приводит ее в восторг: сам факт поступления или отсутствие преград для последнего, решающего разговора с Эрнестом Павловичем.

Мара так хотела поскорее поделиться с Гуриным своей радостью. Она только что сдала последний экзамен, получила высший балл и точно знала, что выходит из экзаменационной аудитории студенткой. Да и принимавший у нее экзамен декан факультета иностранных языков не преминул заметить, что в стенах их учебного заведения красивые студентки перестают быть редкостью. Он поздравил Мару с успешной сдачей экзаменов и выразил надежду, что и в дальнейшем ее учеба будет столь же впечатляюща:

— Вы проявили глубокие знания. Мне было приятно беседовать с вами, Мара. Прекрасно сданный экзамен! Это очень радостное событие для преподавателя, вдвойне радостное, так как предшествует удовольствию от общения с любознательными, сильными студентами во время семестров.