Рыжее счастье

— Что ты, что ты, милая? — Евдокия Ивановна улыбнулась. — Разве могу я на тебя обижаться? И не думала даже, честное слово. Вот же позвонила ты мне первой, а мне больше ничего и не нужно. Я знаю, что, как только появится время, ты обязательно приедешь. Вот и сегодня это я тебя подвожу своим насморком да кашлем. Не плачь, девочка. Не надо, жизнь такая долгая и столько еще всего впереди. Не нужно плакать.

— А может быть, чего-нибудь вкусненького хотите? — все так же всхлипывая, спросила Мара.

— Ой, Марочка, чего-чего, а этого добра у меня ну просто завались. Вчера, например, Лариса приезжала проведывать. Привезла всего, чего только пожелать можно.

— Значит, Ларисе можно проведать, а мне нет? Сейчас же еду!

— Погоди, погоди! — засмеялась Евдокия Ивановна. — Это она меня, вертихвостка, заразила, так теперь вину заглаживает. К ней уже не пристанет.

— Пристанет, не пристанет — какая разница, — раздосадованно произнесла Мара.

— Есть разница. — Евдокия Ивановна старалась говорить твердо, чтобы Мара не вздумала ослушаться. — Давай через недельку встретимся.

— Я позвоню завтра.

— Буду рада тебя слышать. Звони когда хочешь. Я всегда рада тебе.

— Целую вас, тетя Дуся. Не обижайтесь на меня. Я не заслуживаю вашего доброго отношения, но все-таки я смогу отплатить за него. Обязательно смогу, — горячо произнесла Мара.

— Ты не моя должница. Ты мне как дочь. А какие счеты между родными?

— И вы мне как родная, тетя Дуся. Без вас у меня бы ничего не получилось. Я бы испугалась… Я ведь трусихой тоже бываю.

— Не замечала за тобой, — усмехнулась Евдокия Ивановна. — Ты скажи себе: «Я сильная», и не забывай об этом. Тогда все преодолеешь.

— Я скучаю по вам.

— Я тоже. Марочка, — Евдокия Ивановна не удержалась, — ты скажи хоть пару слов, как тебе живется у Эрнеста Павловича?

— Как в сказке.

— Вот и славно.

— Я помню все ваши советы и стараюсь следовать им. Но я ведь живой человек, значит, от ошибок не застрахована.

— Всегда лучше учиться на чужих, девочка… Ты уж постарайся, сделай все, чтобы твое везенье пошло тебе на пользу.

— Понимаю, я стараюсь. До скорого свидания, тетя Дуся. Я приеду и обо всем расскажу.

— До встречи, милая.

Мара отключила телефон и поймала странный взгляд Максима.

— Что? — сразу спросила она.

— По мобилке так долго разговаривать не принято, — улыбнулся он, но тут же добавил: — Хотя это, конечно, не мое дело. Наверняка Эрнест Павлович не будет тебя журить.

— Да, я не подумала. — Мара собиралась снова набрать номер Гурина, но под пристальным взглядом Максима стушевалась. — Так что же теперь?

— В каком смысле?

— Я могу позвонить Эрнесту Павловичу, как ты думаешь?

— Конечно.

Мара снова набрала его номер, но, кажется, Гурин решил попросту отключить телефон.

— И зачем иметь мобильный? — возмутилась Мара. — Зачем, если я не могу связаться тогда, когда мне это необходимо?!

И в этот момент зазвонил телефон у Максима. Он быстро отозвался и по его лицу Мара поняла: что-то произошло. Она видела, каким напряженным, непроницаемым стало лицо юноши, мгновение назад так приветливо улыбавшегося ей. Максим отключил свой телефон и спрятал его в нагрудный карман джинсовой рубашки.

— Что случилось, Максим? — взяв его за руку, спросила Мара. Она нарочно крепко сжимала его пальцы, как будто боялась, что он сядет в машину без нее и умчится в неизвестном направлении.

— Поедем домой. Нам нужно поскорее оказаться дома. — Его взволнованный голос срывался. Отводя взгляд, он пытался высвободить руку, но Мара не собиралась оставлять свой вопрос без ответа.

— Максим, что произошло?

— Я все скажу в машине, — странно озираясь по сторонам, ответил Максим. — Эрнест Павлович дал указание как можно быстрее ехать домой.

— Так, значит, его телефон работает? — уже в машине сообразила Мара. — Тогда почему он не отвечает?

— Мара. — Максим не любил разговоров во время езды. — Осталось потерпеть несколько минут. Дома тебя ждет ответ на все вопросы.

— А если бы я еще сдавала экзамен?

— Тогда к нам бы приехала еще одна машина охраны.

— Что, черт возьми, происходит? — Мара поняла, что спрашивать бесполезно и обиженно уставилась в окно. Прохожие не спеша шли по тротуарам, и никому из них не было никакого дела до нее, до того, что ожидает ее через несколько минут. И жизнь не остановится, что бы ни произошло, что бы ни скрывало упрямое молчание Максима.

Ко всему Мара давно заметила, что Максим везет ее новой дорогой. Не получив ответа на самый главный вопрос, который ее интересовал, Мара решила больше ни о чем не спрашивать. Может быть, теперь он готов отвечать, да только она не произнесет больше ни слова. Ни единого слова, пока не увидит Эрнеста Павловича. Уж ему точно придется объяснить, почему такой светлый день в ее жизни омрачает какая-то глупая конспирация, игра в неизвестность?