Рыжий, хмурый и влюбленный

– Достань свой меч, и мы посмотрим, кто из нас герой, а кто баба! – Сенька ощетинилась, как дикая кошка.

– Немедленно извинись перед моей женой!.. – подскочил Иван.

– Да я тебя!.. – взмахнул опустевшей, но всё еще увесистой кружкой лохматый.

– ТИХО!!! – рыкнул борода косицей, и в мгновение ока на помосте и во всем холле воцарилась тишина – даже дрова в очагах замокли на полутреске. – Где он? Где сын конунга?

– Я здесь, у ног твоих, о великий и вечный, о всемогущий и всесильный, о затмевающий солнце и попирающий луну, о мудрейший из мудрых… – донеслось приглушенное из-за мешков с припасами.

Отряд Адалета разинул рты – в таком красноречии заподозрить отпрыска злосчастного предводителя отрягов еще минуту назад не мог никто. Но похоже, впечатлены были не они одни.

– Поднимись, смертный, – слегка умиротворенный, Рагнарок милостиво повел рукой, и отряг, трепещущий как дуб в землетрясение, выпрямился во весь рост. – Значит, это и есть сын старого рубаки Гуннара? Яблоня от яблока недалеко падает… Хм, хм, хм… А ну-ка, поворотись-ка, сынку…

Повинуясь желанию Светоносного, бело-красный до корней рыжих волос королевич[37] поднялся в воздух на полметра над ровной спиной ковра и сделал два полных оборота вокруг своей оси – сначала вертикальной, потом – горизонтальной.

Завершив осмотр, Рагнарок опустил его назад и с сомнением повернулся к кудрявому.

– И что в нем такого особенного?

– Лишь Провидению известно, – опустил очи долу и сильным мелодичным голосом проговорил тот. – Прорицательница Волупта – сомневаться в ее видениях не можешь даже ты, испивший из чудодейного источника Мимнир – предрекла, что он и есть тот единственный, кому по силам отыскать Граупнер.

Рагнарок хмыкнул, выражая осторожное сомнение.

– Правда, она ничего не говорила насчет того, что он заявится сюда, не распрощавшись с суетой Белого Света, – неодобрительно покалывая юношу холодным взглядом, добавил кудрявый. – И я не знаю, повлияет ли это на то, как он сможет…

– Но она и не сказала, что он должен сначала откинуть копыта, – икнул бородач.

– Ну тебе-то, Мьёлнир, со дна кружки стезя мудрости и прорицаний видней, чем всевидящему Рагнароку и древней предсказательнице, – скривил губы в тонкой усмешке кудрявый.

– Не пойму, какое тебе дело до Граупнера, Падрэг? – набычился и побагровел тот, кого назвали Мьёлниром.

– До него мне дела нет, Громобой, – скромно склонил голову тот. – Моя забота – стабильность и безопасность Хеймдалла. А без Граупнера…

– И что это вы тут, спрашивается, делаете, невежи?

Все трое богов и гости как по команде повернулись на голос, донесшийся откуда-то снизу, и немедленно узрели заходящую им в тыл по ступенькам помоста дородную матрону – в белом чепце, синем платье и белом с голубой вышивкой длинном фартуке.

– Фригг… Чего тебе здесь надо? – недовольно нахмурился Рагнарок. – Тут мужской разговор.

– И поэтому гостей кормить нужды нет? – едко договорила матрона. – У них с утра росинки маковой во рту не было, они устали, запачкались и продрогли! Займись своими вояками, Рагнарок, и отдай мальчика и иноземцев в мое распоряжение. Поговоришь с ними утром.

– Нет, сегодня!

– Ну хорошо, – вздохнув, согласилась Фригг. – Сегодня. Как только они будут отмыты и накормлены, я пошлю за тобой цверга.

Рагнарок хотел возразить, но Мьёлнир его опередил.

– Ты еще их портянки постирать заставь… и носовые платки выдай… – пьяно хихикнул бородатый громила. – Женские выверты… Помыться… Я, например, не мылся уже лет триста, с тех пор, как упал в реку, когда боролся с…

– Ступайте с моей женой, – брезгливо скривившись в адрес бородача и его тирады, махнул рукой Светоносный и повернулся к Падрэгу. – А сейчас я хочу донести до тебя, что мне привиделось, когда я прошлой ночью устремил внутренний взор третьего глаза в призрачные лабиринты грядущего…

Долгий путь длиной почти в день завершился для рыжего королевича и гостей столицы Отрягии на кухне.

Остались позади чрезвычайно шумные, несмотря на то, что павшие, герои. Где-то за их спинами продолжали источать сногсшибательные ароматы вращающиеся над огнем туши и распечатанные бочонки с пивом. Первые аккорды и первые строфы скальдов тоже прозвучали вдалеке и без них… Но никто из смертных об этом не пожалел, ибо, как и положено в настоящей обители богов, каждый получил то, о чем мечтал.

Масдая ждала огромная теплая печка.

Людей – протопленная помывочная комната с пылающим очагом на всю стену, с золой и песком в отдельных чашах[38] и с огромной дубовой бочкой перед огнем, наполненной горячей водой…

Но одной.

По-джентльменски уступив право первой очереди мужчинам, Серафима осталась на кухне наедине с хозяйкой.

– Помочь чем-нибудь надо? – первым делом задала вопрос она.

– Надо. Сядь и не мешай, – был ответ, на который царевна и рассчитывала.

Подвинув гостье к столу табуретку, прикрытую подушечкой, вышитой орнаментом из красных молний, жена Рагнарока принялась за дело.

– Уютненько тут у вас, – искренне похвалила царевна, окидывая взглядом занавески, корзиночки, резные полочки и расписные бочонки с соленьями и крупами. – Красиво всё… Как дома…