Первое, что они увидели перед собой, когда спустились с заоблачного пика Старкада, была радуга. Стена перламутрового тумана, перегораживая узкую долину, развернулась почти у них на глазах из крошечного серебристого облачка, и из нее, как хвост легендарной жар-птицы, степенно вытекло многокрасочной рекой и уперлось в землю обещанное Падрэгом семицветное коромысло.
– Не соврал, супостат… – чародей со вздохом отвел взгляд от оптического явления, переливающегося всеми положенными спектром цветами, и уставился на радужный узор Масдая.
– Не соврал… – дивясь такому неслыханному чуду, повторил за ним Олаф.
– Погодите-ка…
Фригг постучала по спине ковра, и тот послушно завис над разнотравьем, сверкающим алмазами утренней хеймдалльской росы.[66]
– Видишь?..
Она взяла за плечо сына и указала в сторону радуги и тумана пальцем, обращая его внимание на нечто невидимое человеческому глазу.
– Что еще там? – нетерпеливо нахмурился и прищурился Мьёлнир.
– Гляди внимательней. Не может быть, чтобы мне это померещилось.
– А может, тебе и впрямь… – заворчал громовержец, горя желанием как можно скорее продолжить путь, но вдруг вздрогнул и едва не прикусил язык. – Хель и преисподняя!!!..
– Ага, не померещилось… – с мрачным удовлетворением проговорила богиня.
– Что?.. Что там?.. Что там такое? – забеспокоились люди.
– Сейчас увидите, – угрюмо пообещала Фригг.
По ее указанию Масдай завис в полуметре над землей, рядом с зарослями кудрявого кустарника. Богиня спрыгнула, оказавшись по колено в шелковых травах, и принялась быстро собирать что-то с земли, срывать травинки и обламывать веточки с куста. Через пару минут, убедившись, что всё нужное у нее в руках, она взялась за дело.
На краю ковра разложила она широкий лист лопуха и принялась бойко и умело плести из травинок и палочек человеческие фигурки. В грудь каждой она вкладывала маленький серый камушек. Скоро четыре человечка с вполне сносным портретным сходством с оригиналами неподвижно восседали на шероховатой поверхности листа.
Богиня повела вокруг себя руками, словно задергивая шторы, и кустарник ожил, вытянулся в рост Мьёлнира, и окружил живой стеной, скрыв от них внешний мир.
А их – от внешнего мира.
Убедившись, что живая изгородь надежно встала на их защиту, Фригг взяла в руки лист, подбросила… Люди – и даже Масдай – ахнули: в один миг лопух окрасился яркими шатт-аль-шейхскими узорами и вымахнул до размеров ковра. В мгновение ока подросли и порозовели и зеленые травяные человечки. Оказавшись на высоте, они уселись поудобнее, поджав под себя ноги, и ухватились почти совсем как настоящими руками за края своего транспортного средства.
– Вперед, – шепнула богиня, и лже-Масдай сорвался с места и устремился туда, где в стене перламутровой дымки терялся радужный мост в мир смертных.
Верхушки веток услужливого кустарника поспешно сомкнулись за ними подобно крыше.
– Может, они за нас и с Гаурдаком справятся? – задумчиво предположил маг-хранитель, провожая завистливым взглядом через щелочку в листве быстро растворяющийся в сероватом тумане ковер со всеми его пассажирами.
Ответить никто не успел. Нежно-серую мглу разорвала ослепительная в своей неожиданности вспышка пламени, потом другая, третья, четвертая, всё ярче и ближе предыдущих, и в лица притаившихся пахнуло смрадом и жаром. С верхушек кустов на головы ничего не понимающих зрителей посыпались обожженные листья.
Люди невольно присели.
Масдай – добровольно – прилег.
– Что там за ерунда?.. – любопытство побороло страх перед неведомым, и Сенька выглянула наружу сквозь оставшуюся листву.
И весьма вовремя.
Рассекая голубое небо как две грязные кометы и победно трубя, из серой пелены, разваливающейся на неопрятные клочки, над головами укрывшихся в кустах искателей Граупнера пролетели два дракона. От радуги не осталось и следа.
– С дуба падали листья ясеня… – заметно побледнев, процитировал присказку лукоморской царевны маг-хранитель.
– На запад полетели, гадины… – сквозь стиснутые зубы заметил Мьёлнир. – В сторону падрэгова дворца…
– Докладывать, что дело сделано, – хмуро предположил Иван.
– В его королевстве каждый получает, что заслужил, – злопамятно припомнил Олаф прощальные слова нового верховного бога.
– Держит наш хитрец обещания, ох, держит, – усмехнулась Фригг. – Желаете поглядеть, что от куколок на листе осталось?
– А разве что-то осталось? – удивилась Серафима.
Богиня подумала и согласилась.
– Пожалуй, что и нет.
Сенька вздохнула.
– Ну что ж. Что ни делается, всё к лучшему.
– Ну и место ты нашла для упражнений в позитивном мышлении, девушка… – брюзгливо проворчал Адалет, который, судя по выражению лица, не переставал воображать себя на месте погоревшего кукольного театра.
– Да причем тут упражнения! – фыркнула царевна. – Весь позитив положения в том, что теперь какое-то время Падрэг будет думать, что имеет шанс встретиться с нами разве что в Хеле. Ну ты понял, что я имею в виду.
– Он хотел отправить нас в Хел. В Хел мы и отправимся, – сын конунга зловеще повел мощными плечами.