Рыжий, хмурый и влюбленный

Горящие реки, пылающие озера, тлеющие леса, искрящиеся равнины, полыхающие холмы – всё просило если не всемирного потопа, то крупнооптовой партии огнетушителей. Чтобы пропускать в легкие обжигающий воздух, пропитанный дымом и гарью до последней молекулы, искателям кольца пришлось приложить к лицам оторванные от рубах лоскуты и постоянно смачивать их водой из фляжек. Глаза свербели и слезились от обилия летучего и легкого, как снег, пепла. Волосы и бороды, набриолиненные всюду проникающей сажей, почернели и стояли торчком даже у отрягов и Адалета. О том же, что пятеро смелых принадлежали когда-то белокожей расе, не смогли бы догадаться теперь, глядя друг на друга, даже они сами. Что думал и чувствовал Масдай, они спрашивать боялись: их поношенные и подпорченные за последнее время нервные системы не перенесли бы такого потока нестандартных эпитетов и откровений в свой адрес.

Черный ход, как и полагалось всем черным ходам Белого и Черного Света, находился в самом темном и дальнем уголке владений огненного великана.

Пролетев по коридору ущелья, обогнув шкафообразную гору и поднырнув под нависающие антресолями скалистые уступы базальтовых утесов, капающие в штормившее асфальтовое озеро расплавленным камнем, жарено-копченая зондеркоманда чернокожих под руководством главного негра – сына Рагнарока – оказалась перед небольшой, округлой, в потеках лавы, глыбой.

Навалившись на камень хронически горящим, но на удивление телесным и сильным плечом, великан сдвинул его в сторону и с издевательской ухмылкой и полупоклоном указал обеими руками на открывшийся тоннель.

– Вам сюда. Не пройдет и двадцати минут, как вы окажетесь там, куда так рвались. Конечно, не моего ума дело, чего вы там будете искать, но я бы посоветовал глянуть в первую очередь в руинах Хольмстадта.

– Где?! – подскочил Олаф, как облитый битумом, срывая с лица защитную повязку.

– Где слышали, – злорадно хмыкнул великан. – В руинах старого Хольмстадта. Пора бы знать, что в человеческий Хел попадают не только люди, но и всё, что с ними связано. В том числе, их жилища. Кхм… Не мечите апельсины перед свиньями… Что-то я с вами заболтался, с невеждами, будто у меня других дел нет. Короче, вам всё прямо, никуда не сворачивая. Летите за огоньком. Там всё сами увидите. Благодарность – при встрече.

И заливисто хохоча над остротой, понятной только ему самому, Суртр швырнул в открывшийся проход оранжевый шар из жидкого пламени.

– До свидания!.. Спасибо!.. – тем не менее, успел выкрикнуть Иванушка перед тем, как Масдай сорвался с места и ринулся со всех кистей за стремительно удаляющимся и уменьшающимся на глазах огненным колобком.

Когда охотники за Граупнером из узкого извилистого коридора черного хода вылетели, наконец и неожиданно, на открытое пространство, похожего больше на готовую сомкнуться расселину, путеводный мячик Суртра превратился в искру, мигнул и исчез. Скала за их спинами с утробным грохотом захлопнулась. Масдай остановился. Пассажиры огляделись.

Тусклый серый свет пасмурного ноябрьского вечера окутывал полузнакомый ландшафт подземного отражения Хеймсдалла и Отрягии. Похоже было, что кроме людей, их домов и прочих окончивших свой утилитарный век пожиток, в холодный Хел отправлялся и умирающий на поверхности день.

Низким потолком нависал над лишенной красок и жизни землей неровный каменный свод. Вдалеке, безучастно и бесцельно, бродили полупрозрачные тени.

– Люди?..

– Люди!..

– Люди!!!

Вряд ли со дня основания Нифльхайма кто-то из человеческих существ или богов так радовался, попав сюда.

Быстрее всех закончил торжествовать успешное прибытие к цели их экспедиции Олаф. Он свел к переносице брови, болезненно выгнул губы и принялся озираться по сторонам, словно в одно время и желая, и страшась увидеть что-то, что интересовало его даже больше злополучного кольца.

– Что он хотел сказать, когда сказал, что здесь есть развалины Хольмстадта? Что мой город сожгли? – бормотал он, привставая на цыпочки и поворачивая голову, пытаясь то заглянуть за тонущий в полумраке лес, то выглянуть поверх приземистого, поросшего призрачным кустарником холма. – Или это одна из ваших… как их там… мутафор?.. ментафор?..

– Не лайся раньше времени, – решительно пресек экскурс рыжего королевича в стилистику Мьёлнир. – Найдем – разберемся. Масдай, поднимись повыше. Может, отсюда будет видно, где эти хеловы развалины.

Надежды громовержца оправдались: едва ковер взлетел под каменный небосвод царства теней, как нетерпеливому взору людей и бога открылся город. Вернее, то, что от города обычно остается, если его сначала тщательно сжечь, а потом растащить транспортабельные остатки в неизвестном направлении, бросив по пути оказавшиеся слишком тяжелыми, или слишком неухватистыми.

Заваленные обломками бывших стен бывшие улицы, сложенные из крупного тесаного камня покрытые сажей и копотью бывшие фундаменты, черные, как головешки, бывшие печные трубы, вздымающиеся одинокими монументами к низкому небу Хела, высохшая, выщербленная чаша бывшего фонтана на бывшей площади…