С добрым утром, Ярушка!

— Как в лесу, — сказала Наденька, дотрагиваясь рукой до шуршащего камыша. — И, глядите, вода зелёная.

Неожиданно прямо из коридора камышей к нам приблизился жёлтый обрывистый берег. По нему, словно змеи, извивались обнажённые корни деревьев.

— Земля! Ура! — закричали все разом.

Гребцы налегли на вёсла, чтобы с ходу врезаться в узкий песчаный мысок у берега. Но тут раздался треск, нас сильно качнуло, и лодка в трёх метрах от берега села на мель.

— А делается в таких случаях вот что! — сказал Витя.

Он поднял шест, лежавший в лодке (мы захватили его с собой, чтобы при ветре поставить парус), упёрся в дно и перескочил на мысок. Лодка сразу всплыла. Но теперь уже всем хотелось прыгать. Прыгнул Слава, прыгнула Оля. И Надя встала на нос лодки, взяла шест в руки:

— Ой, страшно!

— Ладно, сиди! — закричали мальчишки. — Мы сейчас подтянем лодку.

— Прыгай! — кричала Оля. — Честное слово, прыгнешь. Ну!

И Надя вдруг очутилась на берегу. Она и сама не поняла, как это шест перенёс её через воду.

— Я ещё никогда не прыгала с шестом, — смеялась она, невольно измеряя глазами расстояние от лодки до берега.

Мы поднялись на берег. Внизу, у жёлтого обрыва, на солнце играла вода, шуршал камыш, а здесь было тихо и сумрачно. Под высокими соснами во мху краснели веточки брусники. Они были похожи на маленькие яблони, усыпанные розовыми наливными яблочками. На кустах можжевельника темнели сизые тугие ягоды. По земле тянулись мохнатые ярко-зелёные стебли плауна с поднятыми вверх острыми колосками.

Всё здесь дышало покоем и тишиной. Таким мы и ожидали увидеть наш остров!

Под соснами росло множество грибов. Были тут молодые, крепкие грибки со стрелками хвои, приставшей к шляпкам, а были и большие, уже старые грибы, на хилых ножках. Видно, никто не собирал их. Ствол длинного дерева лежал на земле, весь покрытый мохом. Древесина у него была мягкая и рассыпалась жёлтой пылью.

С высокой ветки выглянула рыжая белка, с интересом посмотрела на ребят. Так любопытные соседи глядят на нового жильца, въезжающего в дом.

Звеня, пролетел какой-то жучок и тоже как будто покосился на нас: что за народ? А жаба, сидевшая под кустом, отпрыгнула в сторону и сердито зашлёпала в чащу. Она, видно, не любила заводить новые знакомства.

— Идёмте, идёмте скорей! — возбуждённо звал Вова. Ему не терпелось проникнуть в глубь острова.

— Ну, а лодки? Так и бросим всё? — спросил Вася. — Надо сначала лодки убрать.

Решили так: Толя, я и Оля пойдём отыскивать место для стоянки, Вася и Слава разгрузят лодки, а Вова, Петя и Наденька разожгут костёр и сварят обед, первый обед на острове.

Мы пошли.

Обычно в походах наш путь пересекали лесные тропинки или просёлочные дороги; до нас доносились гудки автомобилей и поездов; мы знали, что за лесом покажется на пригорке деревня, встретятся люди… А здесь мы шли, шли — и нигде не было ни тропинки, ни следа жилья.

Толя озабоченно делал засечки на деревьях и связывал пучками траву, чтобы не заблудиться. Он влезал на высокие сосны, осматривая местность.

Место для стоянки мы нашли отличное: на опушке леса, у прозрачного ручья с белыми камешками на дне.

На обратном пути мы находили вешки, сделанные Толей, «верстовые столбы», как называла их Оля.

— Давайте придумаем название острову, — предложил Толя.

Мы задумались, но, должно быть, ещё слишком мало знали остров, чтобы найти для него настоящее, хорошее название.

— Знаете что, ребята, — предложила я, — давайте пока никак не называть. Назовём в последний день, когда будем уезжать.

Так и решили…

Ребята на берегу уже ждали нас. Удивительно, как много открытий было сделано, пока мы были в разведке.

Слава видел блёстки слюды на крутом обрыве; в озере водятся щуки и сазаны; в коробке с сахаром оказались кем-то положенные конфеты; Вовка нашёл под деревом чью-то нору, а Надя — травы с тягучим и белым, как молоко, соком. Может быть, в нём содержится каучук?

— Стоп! — смеясь, сказала я. — А есть ли на нашем острове пшённая каша?

— Есть! — захлопотала Наденька возле котелков.

Какой у нас был обед! Самый лучший повар не придумает такого. Соль в белой раковине — солонке. Не хочешь, а потянешься к ней; корочка у каши запеклась, хрустит; на зелёных лопухах-тарелках горкой лежит розовая брусника, кружочки колбасы; банка со сливочным маслом обёрнута мокрой тряпкой — масло холодное, крепкое. В золе видны печёные яйца с жёлтой от огня скорлупой. А на деревянных палочках жарятся три маленькие рыбёшки — первый Васин улов.

— Завтра будет уха, — говорит Вася, поворачивая палочки над огнём.

Вова подсаживается ко мне.

— Нина, какие здесь жуки! — шепчет он.

Карманы его оттопыриваются от коробок. В них что-то звенит, жужжит, тикает, как часы.

После обеда мы разметали костёр, залили водой головешки и, взвалив на плечи наш груз, отправились к ручью, к месту нашей стоянки.

Ещё задолго до наступления сумерек вырос маленький городок: три палатки и шалаш — склад продуктов. Устали за день мы так, что даже ужина не варили. Поели холодного мяса и улеглись спать.

Я осталась у костра: нести первую вахту.