С легким паром!

Отмычка уже находилась у меня в руках, и я осторожно вставила ее в замочную скважину. И вдруг… За соседней дверью послышалось чье-то кряхтенье и кашель. Я хотела было отпрянуть от беспаловской квартиры и спуститься вниз по лестнице, но в тот же момент сообразила, что вряд ли успею это сделать. Если соседний жилец собирался выйти, он появился бы на площадке прежде, чем я сделала бы пару шагов. От волнения я резко повернула отмычку — замок поддался, и дверь, слегка скрипнув, отворилась. Я сделала движение, похожее на кошачий прыжок, и скрылась за дверью.

Затаив дыхание, я замерла в беспаловской прихожей и буквально через минуту поняла, что испугалась совершенно напрасно. Из соседней квартиры выходить никто даже не собирался. Какая-то сварливая женщина просто-напросто мыла пол у своего порога. Кряхтя и покашливая, она поливала своего супруга нескончаемым потоком обвинений, прежде всего требуя, чтобы он снимал грязную обувь в подъезде.

От сердца у меня отлегло. Притворив дверь, я огляделась. Запирать ее было неблагоразумно — если бы хозяйка вернулась, я могла бы наврать, что вошла минуту назад, обнаружив дверь открытой.

Даже при беглом взгляде нетрудно было заметить, что в квартире нет ничего необычного. Однако останавливаться только на визуальном осмотре не имело смысла, а потому я сразу прошла в зал и стала рыться в ящиках и шкафчиках стоящей вдоль стены черной горки. Я открывала их один за другим, стараясь это делать осторожно и не оставлять следов.

Однако пока ничто не привлекало моего внимания. Набор вещей в первых трех ящиках был традиционным: фотоальбомы, швейные принадлежности, мешочки с бигуди и прочие мелочи. Вряд ли они могли явиться зацепкой при раскрытии преступления. По крайней мере на орудие убийства здесь ничего похожего не находилось.

Я подняла голову вверх: один из шкафов стенки имел антресоли.

— Интересно, кто там живет… — пробормотала я и стала озираться в поисках какой-нибудь подставки.

Мой, хотя и немаленький, рост позволял лишь дотянуться до ручки шкафа и приоткрыть дверцу. Однако для удовлетворения моего любопытства этого было явно недостаточно.

У противоположной стены одиноко стоял обтянутый дорогим велюром пуфик округлой формы.

— Yes! — прошептала я, обрадовавшись столь скорой находке.

Однако радость моя оказалась преждевременной. Как только я одной ногой наступила на пуфик, плоская подошва моего лакированного ботинка соскользнула с его поверхности, и я, проделав в воздухе неожиданный акробатический пируэт, с грохотом обрушилась на пол.

Соседка, кряхтевшая недавно у порога и бывшая явно не в настроении, тут же отреагировала на произошедшее энергичным стуком в стену. Единственное, о чем я подумала в этот момент, — это чтобы ей в голову не пришла мысль о дальнейшем разбирательстве ни сейчас, ни позже.

Надо знать мой характер, прежде чем поверить в то, что я могу отказаться от задуманного. Быстро стащив с ноги злосчастный ботинок, я, теперь уже более удачно, взобралась на пуфик и заглянула в антресоли. Старания мои оказались ненапрасными — там лежали разные документы, аккуратно разложенные по прозрачным пластиковым папкам.

В первой из них я обнаружила документы на бытовую технику и телеаудиовидеоаппаратуру, имеющуюся в квартире. Эти бумаги меня не интересовали. Во второй папке находились дипломы хозяев об окончании учебных заведений. Просмотрев их, я ничему не удивилась: стандартный набор троек-четверок и наименование приобретенной профессии. К сожалению, и содержимое третьей папки меня не обрадовало. Там лежали книжки по оплате коммунальных услуг, газа, электроэнергии, радио. Все было оплачено в срок, и я не стала заострять на этом внимание.

Отдельно от всех папок, в самом низу, лежала толстая, разбухшая тетрадь с загнутыми уголками. Уже почти не надеясь найти в ней что-либо для себя интересное, я все же достала ее и открыла на последней странице. Она была сплошь заполнена какими-то записями, причем сделанными таким корявым почерком, что невозможно было даже сразу разобрать отдельные слова. Зато меня от этого разобрало самое обыкновенное, не рабочее, любопытство. Я стала пристально вглядываться в написанное и наконец с трудом прочитала первое слово — ортопед.

Машинально пролистав несколько страниц к началу, я снова обнаружила то же самое слово, а под ним записи, выполненные той же рукой. Через минуту я убедилась, что подобных страниц в этой медицинской карточке много. Теперь стало ясно, что мадам Беспалову мучил неведомый мне ортопедический недуг и что она, скорее всего, стояла на учете у данного специалиста. По крайней мере, другого объяснения столь частому и регулярному обращению к врачу-ортопеду я не находила.