С небес на землю, но только с тобой (СИ)

      Его всего трясет, ноги выдают нервную дрожь, плечи подрагивают то ли от холода, то ли от пережитого оргазма. Да меня и самого все никак не отпустит. Его вкус остался у меня на языке, поэтому повернув к себе полупьяного Вика за подбородок, припадаю к его губам, не перехватывая инициативу, а позволяю ему вылизать мой рот своим юрким язычком, чем он тут же пользуется.

      - И что это было? – спрашивает, все-таки оторвавшись от меня и заглядывая мне в глаза.

      - Претензии есть?

      Он отрицательно качает головой.

      - Тогда какая, нахер, разница?

      Встаю на ноги и, расправив на себе одежду, удаляюсь в комнату.

      - ПСИХ! – рявкает и с силой захлопывает дверь.

      А никто и не говорил, что я нормальный.

      Когда он, снова приняв душ (чистюля какая!), возвращается в комнату, я лежу на разобранном диване, бездумно изучаю потолок и курю уже вторую по счету сигарету.

      Ясно понимаю, что сейчас нам придется поговорить и прийти к одному единственно верному решению, раз и навсегда. Вот только как определиться с ним-то, с этим решением?

      Вик плюхается рядом, не пожалев даже избитого меня, благо я успел обезболивающее выпить, забирает из моих губ сигарету, блаженно затягивается и возвращает ее обратно. Укладывается удобнее на мне, потом отстранившись, задирает футболку вверх, почти до шеи и ложится уже на голое тело, приятно щекоча кожу своим дыханием.

      - Не хочешь мне ничего рассказать? – решаю начать первый, обхватывая его пальцами за шею и перебирая короткие пряди на затылке.

      - Отец против наших с тобой отношений, - чуть помолчав, выдает он, и я слышу, как ему физически тяжело говорить.

      - Отношений? – не могу не съязвить, за что он болезненно щипает меня за сосок и, выслушав мое шипение до конца, возвращается к обрисовыванию старых шрамов на груди.

      - И зачем ты ему об этом рассказал?

      - Он не спрашивал, ищейку свою послал, тот и проследил.

      - Ясно.

      - Что тебе ясно? - вскакивает, как ужаленный, и с нескрываемым шоком смотрит в мои глаза.

      - Твой отец прав и нам не следует общаться. Хотя трах я бы не назвал общением, - последнее я добавляю уже скорее для себя.

      Нет, я не хочу делать ему больно, не хочу видеть его опустевшие глаза и поникшие плечи. Просто мне кажется, что это единственно верный выход, для нас обоих. Ему надо жить дальше, найдет себе еще какую-нибудь пассию, мужика, не суть важно. Это же мой мир, не его. Ему тут нет места. А я? А что я? Переживу, переболею, перетерплю, в конце концов. Я с самого начала знал, что будущего у нас нет. Да и как может быть будущее у человека, который живет одним днем и не заглядывает вперед?

      - Я сам вправе решать с кем мне быть и как жить! – вижу, как он начинает звереть. Этот тонкий переходный возраст, когда тебе кажется, что ты видишь мир как на ладони, что можешь все, но на самом деле погряз в своих иллюзиях, в упор не замечая горькую реальность.

      - Ты несовершеннолетний, за тебя решает отец, обстоятельства и деньги все того же отца, - не понимаю почему, но сорваться на него не получается. Я спокоен до неприличия, и это раздражает даже меня.

      - Причем тут деньги? – не унимается он, и я, присев, в упор смотрю в его шальные серо-зеленые глаза.

      - Да при всем. Ты сейчас этого не понимаешь, со временем поймешь. Если захочешь, конечно. Но наши миры настолько разные, что у нас нет шансов. Мне с моего дна это отчетливо видно.

      - Дай мне время. Я решу проблему, - просит он, и эта его просьба болезненным спазмом проходится по сердцу. Видеть его таким уступчивым, подавленным, настолько нереально трудно и непривычно, что становится тошно.

      - Давай без фанатизма? Найдешь еще человека, с которым тебе будет хорошо. Не идеализируй меня. С твоей мордашкой смазливой это не составит труда, – и хуйня, что сердце разрывается от боли.

      - Я не хочу другого человека, - его голос сел и теперь передо мной реальный подросток, такой, каким он и является. Без всей этой гламурной мишуры, язвительных колкостей и напускного цинизма, сейчас он настоящий.

      - Я не смогу дать тебе нормальное будущее. Я даже для себя его не могу гарантировать, потому что оно мне нахуй не нужно. Я живу одним днем и что-то менять не намерен, - было время, я боролся, и обжегся так, что больше не рыпнусь. - Это моя жизнь, мой мир и такому как ты, тут нет места. Тебя затопчут, раздавят, сломают, и я ничем не смогу помочь. Это моя жизнь, не твоя, - все-таки срываюсь на крик и вскакиваю с дивана, прикуривая, уже не пойми какую по счету, сигарету.

      - Проорался? – спокойно интересуется он.

      - Типа того.

      - Легче стало?

      - Нет.

      - Тогда в следующий раз лучше не начинай. Я все равно не слушаю, что ты говоришь. Жизнь всегда можно повернуть так, как хочешь, и для этого вовсе не обязательны связи или деньги. Просто ты не привык к тому, что есть тот, кто готов ради тебя на многое. Смирись и прими это. Я готов бороться один за нас двоих, только я должен чувствовать, что и тебе это нужно. Иначе не справлюсь. Будь со мной, большего не нужно.