С.нежное сердце. Книга первая из четырёх

Уже словно не замечая ученицы Артур направился к своему столу. С наклонённой над работой головой, сфокусированный только на ней он, однако, прошёл мимо парт идеально, как по нитке.

Незаметно для себя Настя, как иногда и её отец, прикусила губу. В её голове стали носится мысли, что она попалась совершенно глупо и что теперь её работу проверят первой. Причём прямо сейчас!

То ли так совпало, то ли Артур каким-то мистическим образом угадал, но когда Настя додумала последнюю мысль – в ту же секунду он оторвал от листка взгляд, посмотрел на неё и произнёс:

– Я проверю прямо сейчас, если ты не против.

Сердце скукожилось и рухнуло в пятки: сейчас начнёт щипать перья…

– Я тоже закончила, Артур Каримович! – На передней Даша образцово подняла руку. – Можно сдать и мне?..

Артур расслышал будто не сразу, задержался взглядом на Настиной работе. Наконец оторвавшись он глянул на Дашу мельком, быстро кивнул и снова принялся за проверку. Вставать, однако, Даша сразу не стала; сначала она прямо-таки показательно выпрямила спину, от чего её осанке позавидовал бы и парадный оркестрант. Её тонкая кисть прошлась, еле коснувшись, по волосам, а потом ещё и поправила белый воротничок на самом настоящем – Настя не поверила, когда сегодня увидела его на ней! – школьном платье. Теперь, взяв листок обеими ладонями, Даша выставила ногу из-за парты, элегантно поднялась и с точно таким же изяществом, как и всё до этого, донесла работу до учителя.

Когда она шла к классу боком всем было отлично видно, насколько тонка её талия. Тёмное и такое вроде бы строгое, каким-то магическим образом школьное платье подчеркнуло все достоинства Дашиной фигуры, всю красоту её стройного тела, её зрелых округлостей и длинных ног. Один только пояс чего стоит: вроде бы пустяк, мелочь… но вот она идёт, ты смотришь на эту обвивающуюся вокруг её стана белую на чёрном полосу и думаешь: «Вот это да-а-а»…

Настя поймал себя на том, что смотрит на подругу, как под гипнозом. Опомнившись она кинула взгляд по сторонам: не видел ли кто, как она глазеет… и обнаружила, как глазеют остальные! Саня Потапов, Женя Клименко – эти вообще пялятся открыто, чуть ли не слюни роняют. А вон Нюра, сама далеко не уродина, но и она следит за Дашей безотрывно, и в её страстном взоре жгучая зависть густо перемешана с искренним восхищением!

Даша положила работу на край учительского стола и вернулась. Артур на неё и не взглянул – весь в проверке.

Это крошечное событие минуло и время потихонечку поползло дальше.

В тихом перешёптывании, в поглядывании на часы и смотрении в окно урок постепенно свёлся к концу. Когда до звонка осталось всего минуты две Артур перестал черкать и взгляд поднял. Поймав Настю он с ничуть не изменившимся, абсолютно спокойным лицом произнёс:

– Анастасия Романовна – вам кол. Работу вы сделали, должен вам сказать, просто отвратительно. Невежество как оно есть. – И тут же, не прерываясь, повернул голову к Даше. – А тебе, Кравец, три с плюсом. В следующий раз не спеши и старайся лучше.

Когда учитель сказал: «кол» – не обратил внимания никто. Ну да, Настя по Истории не блещет… Но когда он огласил приговор Даше – половина класса вздохнула в изумлении! Искренне удивилась и сама Настя: для себя хорошего не ждала, но Даша… Она ведь по Истории круглая отличница! Даже четвёрок не хватает!

Роман обвёл класс строгим, но не совсем уж металлическим взором. С наставительной ноткой он произнёс:

– И не́чего так удивляться. Так всегда бывает, когда слишком в себе уверен, когда чересчур спешишь. – Пробегая по классу, учительский взор остановился на Насте. – Или когда вовсе не готовишься.

Часы тикают, время течёт. Каждый в кабинете прямо-таки кожей чувствует, что звонок скоро будет; вот уже сейчас, через миг. И пусть только что у всех на глазах отличнице влепили тройку, пусть другой ученице поставили кол, хотя обычно ниже двойки никто не ставит – всё это неважно! Скоро звонок и поскольку этот урок последний, значит – домой!

Ребята уже настраиваются, уже кто незаметно, а кто и в открытую собираются, прячут ручки, застёгивают ранцы. Готовые к отправке листки застыли в молодых руках, как дуэльные револьверы картинных ковбоев. Поглядывая на детей и снисходительно, и серьёзно Артур и сам точно превратился в того самого ковбоя, стоящего напротив толпы. Вот они – тридцать только и ждущих сигнала человек. А напротив он. И он не должен дрогнуть, как бы ни было их много, какими бы они ни были шумными и дикими.

Пробуждается… оживает поток…

– Кравец и Птачек после урока остаются. – Учитель на мгновение взглянул на телефон, проверил часы. – Остальные свободны.