С.нежное сердце. Книга вторая

Бурление стало отчётливее, звук уже ничего не сдерживает; он вырывается за пределы ванной и можно представить, как где-то далеко буйствует водопад… Высунувшись по самое плечо, только грудь оставив спрятанной Галина уставилась на источник света с интересом и непониманием. На миг коснувшись головы, от чего её волосы – выглядящие в полумраке как-то странно – смялись и тут же выпрямились, она не произнесла, а будто проквохтала:

– Дима, что это за звуки?.. Я сейчас что-то слышала…

Высветивший до того только её локоть и мокрую, покрытую пеной шею, человек фонарик приподнял; сам по себе безвредный, в его власти луч вновь превратился в оружие.

– Ой! – Галина прикрылась, от чего, более ею не удерживаемая, дверь стала отворяться. – Дима! Ненормальный что ли?! Чего ты делаешь?!

Подмышки жестоко потеют, лоб под балаклавой в испарине, руки в перчатках вообще скоро сварятся. Сглотнув, человек быстро спрятал шокер в карман такой тяжёлой, жутко неуместной в этом тепле куртки. Только что оставившие рукоять «электронаркоза», пальцы нащупали на поясе чехол… и торчащую из него рукоять.

Сталь покинула «одёжку» и вылетела на свободу, как птица. Еле заметное в темноте, воронёное лезвие зачернело на фоне тьмы, будто клякса на чёрной ткани.

– Дима! Да что же ты делаешь?! – Галина сделала попытку вновь спрятаться за дверью, но что-то её удержало: может быть мысли о детях, оставшихся в неизвестности. – Ты же мне в глаза светишь! Ты что – не слышишь?!

Тело метнулось, как пущенное из пращи: ноги, руки, корпус – всё сработало само, на мышечной памяти. Поймав взглядом шею женщины человек перестал видеть что угодно кроме этой важнейшей точки. Клинок размылся в темноте, стал невидимым – и только коснувшись кожи обрёл форму…

В бок шибануло с такой силой, точно конь лягнул! Человек метнулся, чтобы остановиться и ударить, но вместо этого его приложило об стену, как мяч! Чудом виском не шандарахнулся! Полсекунды назад готовый пропороть всё, что сопротивляется, клинок лизнул взмыленную кожу и оставил на ней глубокий, однако не смертельный порез.

– Стой! – Грубый ор на разрыв. – Не двигайся!

Жёстко ушибленная левая онемела и фонарь из неё выпал. Стукнувшись об пол он кувыркнулся и застыл на плинтусе – бьющий из зеркального омута луч тут же снова уставился на женщину, только теперь высветил её снизу вверх, будто она в середине страшной истории. Расширяющийся кверху конус желтизны заставил мыльные пузыри переливаться, захватил верх мокрой груди, порезанную, уже вовсю кровоточащую шею и парализованное страхом немолодое лицо.

Высвеченная фонарём, как при каком-то леденящем душу представлении, Галина неуверенно взвизгнула. Мокрая рука стремительно припала к шее, мазнула по порезу… перепачканная алым ладонь зависла перед округлившимися глазами… и словно только что поняв, что же на самом деле творится, Галина в ужасе завопила так, что у всех, включая, наверное, её саму, заложило уши! Хоть затыкай!

Боль напомнила о себе… но послушно заткнулась. Тело разом стало сжатой пружиной, до предела натянутой стропой. Стиснув зубы человек не встал, а яростно воздел себя на ноги! Его взгляд прилип к дико, что есть страха вопящей женщине.

Кто посмел?!

Быстрее пули обернувшись он увидел, как скрывается в тенях фигура незнакомца: открытая им дверь снова закрывается, съезжает к коробке то ли от сквозняка, то ли просто не способная держаться открытой. Не прошло и секунды, как силуэт непрошенного свидетеля стал частью мрака.

Чёрт… Надо было закрыть на щеколду…

Наверное головой он всё-таки ударился: будто был под давлением, как на глубине, но вот всплывает, человек стал слышать женский вопль громче. Подавляя искушение повернуться и заткнуть её он постарался полностью сосредоточиться на неожиданном противнике. Окровавленное лезвие в руке поднялось, кончик нацелился на неизвестного.

Силуэт пришельца сложно рассмотреть, однако выглядит он немаленьким… Несмотря на женские вопли слышны его тяжёлые, запыхавшиеся вздохи; он бы мог сказать что-то ещё, например нечто грозное, но молчит – должно быть не может побороть отдышку… Можно спорить, что лицо у него красное и даже капли пота, наверное, застилают глаза. Он сюда бежал…

– Стой! – Незнакомец выставил растопыренные ладони и с хрипом бросился вперёд! – Не двигайся!

Не успев завершить мысль человек машинально выставил нож, как копьё, и попытался напавшего уколоть! Уж и как тот увидел, куда его хотят ткнуть… Шибанув локтём по вражескому запястью незваный гость сразу же попытался за это запястье ухватиться, да не тут-то: заставив его возиться с правой, человек перехватил нож левой и попытался неизвестному порезать лицо!

В полумраке, где лишь тусклый свет сквозь крохотную щель да высвечивающий истерящую, дёргающую взмыленными руками женщину фонарь завязалась тесная и жаркая, но мрачно-молчаливая схватка. Будто сговорившись отдать голос несостоявшейся жертве чужаки стали друг друга мутузить, пытаться обезоружить, схватить! Изворачиваясь так и эдак они искали способ перехитрить, переловчить или просто грубо пересилить другого! Не получалось.