С привкусом пещерной соли

Что бы там не произошло, она желала слушать объяснения. Это был тот самый зов? Что это все означает? О каком интиме речь, учитывая, что она первый раз видит эту… эту особь. Ну ладно, чего корчить из себя святую, бывали моменты, когда в ее кровати оказывался незнакомец, подцепленный в баре. Так их по пальцам перечесть! И она давно завязала с этим, сразу, как только поняла, в какую бездну себя толкает!

— Гонза! — оказавшись у вожделенной двери, Наташка со всей дури стукнула по ней ладонью. — Открывай!

Почти сразу же он открыл, но встал на пороге, перегораживая проход. Ушибленная ладонь зудела от боли, что не улучшало настроения.

Так, все понятно, отныне доступ в личное помещение типа «конура» перекрыт.

А еще он молчал, так спокойно, будто вообще не умел разговаривать.

— И как это понимать? — сходу заявила Наташка. Это все просто невероятно бесило!

Он вопросительно поднял брови, но глаза сверкали чем-то нездоровым.

— Ты же мой сопровождающий! Должен мне рассказывать правду про ваше тутошнее устройство! Какого тогда ты, как красная девица, спрятался под замок? Что это было такое, говори!

— Что было где? — педантично осведомился он.

— На берегу, — упрямо гнула свою линию Наташка. — Это он меня позвал, да? Как он влияет на женщин? Там вокруг него целая толпа собралась. Почему я ничего не помню? Ну! Отвечай!

— Что? Ты правда ничего не помнишь?

— Не помню! Зачем мне врать?

— Да и мне незачем. По-моему, все вполне понятно. Он тебя позвал. Ты к нему пошла. А потом он тебя выбрал среди остальных, видимо, твоя жажда… как бы помягче выразиться, знаний, превышала жажду всех прочих окружающих его девиц.

Наташка резко перехотела спорить и ругаться, и опустила глаза. Не потому, что застыдилась или засмущалась, а просто его голос был слишком ровным и безличным. Отвечая на вопрос, он выполнял долг сопровождающего… Как выполняют его перед родиной или обществом, то есть перед чем-то отдаленным и безликим.

— Чего он от меня хочет? — тихо спросила Наташка.

— Ничего. Вопрос скорее в том, чего ты от него хочешь.

— Ничего я не хочу! Может, только поговорить и узнать, ради чего он прикидывается Гуру… Ничего другого. — Странно, каким неуверенным и срывающимся стал Наташкин голос.

Гонза с трудом разомкнул губы.

— Иди. Готовься. Завтра он придет за тобой.

Наташка растерянно смотрела в его лицо, пытаясь что-нибудь разобрать.

— А ты? Вот так вот… бросишь меня?

Он снова поднял брови.

— Ты о чем?

Наташка не смогла сформулировать свои претензии. И правда, о чем она? О надеждах, которые питала по отношению к чему-то небывалому и неизведанному, вроде тихого женского счастья? Или скорее расплывчатые, нечеткие мечты с его участием без определенной цели?

Ведь и правда, никакого разговора никогда между ними не было. Как и всего остального. Так о чем же она?

— Ты же не можешь на самом деле считать, что я куда-то завтра отправлюсь с этим существом? — срывающимся голосом проговорила она.

— Ты отправишься. Еще вопросы?

Наташка очень внимательно уставилась на его губы.

— Так это и есть один из скелетов в вашем шкафу? То, что ты так тщательно прятал? Как я могу с этим разобраться, если я не понимаю, что происходит? Помоги мне.

— Ты уже сделала свой выбор, — он неприятно улыбнулся. — Гуру тебе поможет. Бывай.

Дверь захлопнулась, отрезав пусть в единственное место, куда ей действительно хотелось отправиться.

В очередной раз жизнь сыграла злую шутку, вышибив опору из-под ног и оставив одну, растерянную, брошенную, посреди раскаленной плиты, гореть в огне от невозможности что-то исправить и решать, что проще — сражаться дальше, брести куда-то по обжигающему песку или просто сдаться, лечь и уснуть?

— Пошли.

Полина за плечи развернула ее в обратную сторону и повела к комнате.

Наташка послушно принялась перебирать ногами. Рука в кармане что-то нащупала и непроизвольно сжалась, хрустнув бумагой — там осталась лежать скомканная записка с адресом, которая оказалась никому не нужна.

* * *

В очередной раз время походило на жвачку, которая тянется и никак не заканчивается. Каждый раз. Такое происходило каждый долбанный раз!

— Вставай.

Никто раньше и не предполагал, какой настойчивой может быть ее соседка. Она бубнила над ухом, шумела, ходила, стучала предметами и даже демонстративно шуршала одеждой. А когда не помогло, пошла в наступление.

— Вставай, сказала, — зло прошипела Полина. Невзрачное лицо преобразилось в маску какого-то воинственного божества, не хватало только красных кругов вокруг глаз и заостренных клыков. — Ты же у нас крутая современная сильная женщина! Давай, поднимай задницу с постели!

— Не трогай меня.

— Я не отойду. Поднимай зад, сказала!

— Я тебя не трогала, ни разу. Не трогала, когда тебе было плохо и ты шаталась по комнате, как безумная. Наливалась бузуном, трахалась с первым встречным, пыль с себя стряхивала только по праздникам. Я тебя не трогала — и ты меня не трогай!