С птицей на голове

Фарами освещается туманная даль, воздух, кудрявая трава с заснувшими цветами. Еще раз увидели мальчишку с фингалом.

— Катька! — крикнул он, заметавшись один на дороге. — Куда ты?

3

Едва переступив порог, устроились, где попало, и уснули; впрочем, девушек положили отдельно на диван и укрыли ватным одеялом. Петрович проголодался, нашел перловой крупы и кастрюлю и, прежде чем варить кашу, отправил Ваську на фургоне за самогонкой.

Начинало светать, про электрическую лампочку на потолке забыли — ее жалкий свет потерялся в розовом сиянии, а из разбитых стеклышек веяло острым, жгучим холодком, и, проснувшись, увидели за окнами яркую зелень, вплотную приступавшую к дому.

Трава вокруг по колено; если выйти — возвратишься в мокрых от росы штанах, а после того как поели каши — в чугунных, словно ядра, головах образовалась гулкая пустота, и, когда появился незнакомец с шарфиком на шее и в кепочке, в рваном под мышками клетчатом пиджаке, никто не обратил на него внимания, пока он не зацепился за чьи-то ноги на полу в спальне и не упал.

Анатолий заглянул в комнату.

— Тише, пускай девчонки поспят! — И ему понравилась на стене сабля.

Долго маялись в ожидании выпивки, а когда брызнули первые лучи солнца, приехал с трехлитровой банкой Васька. Здесь щеголяли в праздничной одежде, и — если бы не дыры под мышками — незнакомца не заметили бы. А он выпил сто грамм и вместо того, чтобы закусить, выключил горевшую зря лампочку. Тогда им тюкнуло, что вернулся хозяин.

— Извини, — сказал ему Казимир, — мы тебе замок сломали.

— Я рад случаю познакомиться с вами, — пролепетал этот человечек. — Вы не похожи на других. После подобных посещений у меня всякий раз чего-то недостает, а вы…

— Мы даже посуду за собой помыли, — добавил Анатолий и, в одну минуту окосев, вдруг упал, а поднявшись, не мог согнуть ногу.

И все же уезжать отсюда, где перекантовались пару часов, оказалось тягостно — будто прожили здесь жизнь, будто навсегда покидали отеческий дом… Пошли будить девчонок; на диване — одна Лиза.

— Поднимайся скорее, — потрогал ее Казимир, ощущая под одеялом млеющее в тепле роскошное тело. — А где твоя подруга?

Лиза, не открывая глаза, попросила:

— Еще немножко.

Казимир опять потянул одеяло.

— Пришел хозяин, неудобно.

Лиза не сразу сообразила, где находится, однако, если бы Казимир не упомянул о хозяине, так быстро девушка не вскочила бы.

— А где Рита?

Тут выяснилось — куда-то исчез и Феденька. Мужчины стали искать парнишку; вместе с ними хозяин вышел из дома и заглянул в сарай:

— Федя, Феденька! Отзовись!

За сараем еще один сарайчик; хозяин открыл дверь и сразу же наткнулся на Феденьку с Ритой. Феденька оглянулся и так посмотрел на этого маленького человечка в пиджаке с дырками под мышками, что тот поспешил закрыть дверь и никому ничего не сказал.

Солнце поднималось, от его горячего блеска становилось муторно после сна на полу и от выпитой самогонки, и, помяв траву возле дома, мужчины решили ехать дальше.

— Ах, — вспомнил Анатолий, — забыл шляпу. — И, не сгибая ногу, волоча ее, будто специально показывая, поднялся по ступенькам на крыльцо и через минуту вернулся из дома в шляпе на бровях, заковылял к автобусу, еще сильнее прихрамывая, и едва взобрался в кабину.

Когда отъехали немного от деревни, Анатолий рассмеялся. Его товарищи, с непричесанными волосами и небритые, с трудом повернули тяжелые головы. Анатолий расстегивает брюки, а Лизе уже все равно — разве что ей очень тоскливо стало, и, ослепленная вязкими лучами за толстым стеклом в окне, не смогла даже отодвинуться. Наконец Анатолий вытаскивает из штанины саблю.

— Зачем она тебе? — изумился Петрович.

— А хозяину зачем?

Стараясь не выдать своей тоски, Лиза прошептала:

— Дайте мне подержать.

Анатолий медленно, с наслаждением, вынул саблю из ножен. Сталь сверкнула на солнце — по потолку кабины промелькнул зайчик. Тут же Анатолий вогнал саблю со звучным стуком обратно, причмокнув языком от восторга, — никакого внимания на девушку, что она тоже хочет подержать, и Лиза снова уставилась в окно.

Она будто задремала наяву. Впрочем, и шофер за рулем не переставая протирал глаза кулаками. Дорога запетляла среди полей, лишь на горизонте синели леса рваной узорной каемкой. Мужчины начали перекликаться между собой ничем не примечательными фразами, а дышали так, будто воздуха не хватало; слова из их уст выплевывались без окончаний, и хотя бы это указывало, что подъезжают к Бекачину. Все больше попадалось построек, столбов, и больше машин ехало туда и назад по дороге. Становилось как-то торжественно — у мужчин заныли сердца в груди, их томление и Лизе невольно передалось. И вот тут праздник почувствовался особенно отчетливо, но захотелось тишины и покоя. Как только показались вдали дома в пепельно-бурой дымке, Лиза попросила шофера Ваську остановиться. Ее слова прозвучали среди хриплого шепота мужчин — будто что-то порвалось, затрещала какая-то материя, и никто у девушки не поинтересовался, почему она выходит — именно здесь, в поле, где еще нет ничего.

Шофер остановил машину, и Лиза выскочила из кабины.