С вождями и без них

К чести Георгия Эммануиловича, он остался лояльным к своему шефу, несмотря на то что был подвергнут опале, фактически полуотстранен от дел в последние годы жизни Брежнева. По рассказу самого Цуканова, это отчуждение произошло не сразу. Четко улавливающий настроение своих сподвижников, генсек с какого-то момента почувствовал, что главный помощник неодобрительно относится к принявшему непомерные размеры восхвалению его персоны. Однажды даже набрался смелости и, естественно из лучших побуждений, посоветовал не приближать льстецов, которые его лишь компрометируют своими панегириками и подношениями. Вместо того чтобы поблагодарить за добрый совет, Леонид Ильич принял это за проявление недостаточной преданности. Начал сторониться, перестал давать "деликатные" поручения. В конце концов - возвел в ранг главного доверенного лица Константина Устиновича Черненко. В отличие от Цуканова последний был предан как пес, не позволяющий себе даже тявкнуть на хозяина. Итог известен: Цуканов, стартовавший с более выгодной позиции, так и остался в положении опального помощника, Черненко, в награду за личную преданность, был поднят на самый верх и даже на короткий срок унаследовал пост генсека.

Сопровождая Брежнева в Берлин, ни я, ни мои коллеги из отдела не знали о предстоящем крутом повороте в нашей политической жизни. Судя по рассказам о том, как произошло отстранение Хрущева от власти, в подготовке этого "легального переворота" участвовало немало людей. Но они умели хранить секрет. Во всяком случае, мы не догадывались о происходящем даже после того, как Брежнев был неожиданно отозван в Москву. Кому-то из членов делегации было поручено продолжить поездку по ГДР в соответствии с ранее намеченной программой. А я, прилетев домой и выйдя на другой день на работу, узнал, что летал с новым генсеком.

Рой Медведев полагает, что Андропов не принимал деятельного участия в снятии Хрущева. Может быть, он действительно не был в числе главных заговорщиков, но уж во всяком случае принадлежал к посвященным и сочувствующим. Полагаю, вовлек его Александр Николаевич Шелепин, с которым Андропов находился в то время в приятельских отношениях. Своеобразным отражением этого явилось довольно широкое представительство так называемых "комсомолят" в нашем отделе. Среди них особенно выделялись заместитель заведующего отделом Николай Николаевич Месяцев, заведующие секторами Владимир Попов и Леонид Мосин.

Месяцев, кажется на другой день после избрания нового генсека, был назначен председателем Комитета по телевидению и радиовещанию - в соответствии с ленинским заветом при захвате власти брать в первую очередь под контроль средства связи. Продержался он там ровно столько, сколько сумел сохранить свой "наступательный порыв" Шелепин, чьим выдвиженцем он был.

С последним мне пришлось встретиться только раз на Карловарской конференции европейских компартий. В гостинице, целиком отданной под нашу делегацию, была просторная комната на первом этаже, где в свободное время собирались помощники и консультанты - пили пиво, обменивались впечатлениями. Присоединившись к нам, Александр Николаевич держался на равных, нарочито подчеркивал "родство душ" с цековскими интеллигентами. Он здраво рассуждал на злободневные политические темы, участливо расспрашивал нас о житье-бытье. Но мне и другим не очень понравился. Может быть, тому виной холодные глаза, казавшиеся настороже даже тогда, когда он смеялся. А возможно, сказалось предубеждение, которое мы к нему питали.

Тогда ведь было распространено мнение, что Шелепин, взявший на себя главную роль в свержении Хрущева, рассматривал Брежнева как промежуточную фигуру, которую ему легко будет через пару лет устранить и самому взойти на престол. Этого откровенно боялись, поскольку уже в то время не лучшим образом зарекомендовала себя его "команда" - видные комсомольские работники, привыкшие с юных лет раскатывать на казенных "Волгах", путешествовать по заграницам в составе делегаций ВЛКСМ и устраивать гулянки за казенный счет. Так ли это было на самом деле, но у всех у нас было убеждение, что "шелепинцы" рвутся к власти, а захватив ее, будут править по-сталински. Сейчас я подозреваю, что эта версия сознательно распускалась противниками Шелепина и в конечном счете помогла оттолкнуть от него интеллектуальную часть партийной элиты. Конечно, никто не поручится, какой правитель мог получиться из Александра Николаевича, а вот Леонид Ильич действительно возродил сталинскую систему, хотя и в смягченном варианте, без репрессий.