Сад чудовищ

– Да? – опасливо ответил молодой мужчина, видимо не привыкший к звонкам воскресным утром.

– Полицейский Рауль? – спросил Коль.

– Да, – ответил молодой человек после небольшой паузы.

– Говорит инспектор Вилли Коль.

– Да, инспектор, хайль Гитлер! Вы звоните на домашний номер. В воскресенье.

– В самом деле, – усмехнулся Коль. – Простите за беспокойство. Я хотел поговорить об отчете с места расстрела семьи в Гатове и места гибели рабочих.

– Простите, майн герр. Я человек неопытный, а вы наверняка сочли мой отчет сырым и небрежным. Я сделал все, что мог.

– Хотите сказать, что отчет составлен?

Снова пауза, еще длиннее первой.

– Да, майн герр. Отчет составлен и подан начальнику полиции Мейерхоффу.

– Ясно. Когда?

– Кажется, в минувшую среду. Да, именно.

– Он его изучил?

– В пятницу вечером я видел экземпляр отчета у него на столе. Я также просил отослать один экземпляр вам, майн герр. Странно, что вы до сих пор его не получили.

– Мы с вашим начальником в этом разберемся… Скажите, Рауль, вы довольны осмотром места преступления?

– По-моему, я как следует все проверил.

– Вы пришли к какому-нибудь заключению? – спросил Коль.

– Я…

– На этом этапе расследования гипотезы совершенно приемлемы.

– Ограбление как мотив не рассматривается? – спросил Рауль.

– Вы меня спрашиваете?

– Нет, майн герр. Я излагаю свое заключение. Вернее, гипотезу.

– Отлично. Имущество погибших было при них?

– Деньги пропали, а ювелирные изделия и другие предметы остались, даже ценные. Вот только…

– Продолжайте.

– Когда тела погибших привезли к нам в морг, ценности были при них. Но потом, увы, исчезли.

– Рауль, это не интересует меня и не удивляет. Вы обнаружили признаки того, что у погибших были враги? У кого-то из них?

– Нет, майн герр, по крайней мере у семей из Гатова. Люди были тихие, трудолюбивые, очевидно порядочные. Евреи, но свою религию не исповедовали. В партии, конечно, не состояли, но и не диссидентствовали. А польские рабочие приехали из Варшавы только три дня назад посадить деревья для Олимпиады. Как коммунистов или агитаторов их никто не знал.

– Другие мысли есть?

– Убийц было по меньшей мере двое. По вашим указаниям я нашел следы. Одинаковые на местах обоих убийств.

– Какое оружие использовалось?

– Не знаю, майн герр. Когда я приехал, гильзы уже исчезли.

– Исчезли? – спросил Коль, удивляясь: в Берлин высадился целый десант убийц-аккуратистов? – Нам помогут свинцовые сердечники. Вы нашли хоть один в нормальном состоянии?

– Ни единого, а ведь я тщательно осмотрел место убийства.

– Коронер-то наверняка обнаружил сердечники.

– Я спрашивал, майн герр, но он сказал, что нет.

– Ни одного?

– Извините, майн герр.

– Я сержусь не на вас, Рауль. Полиция держится на таких, как вы. Простите, что позвонил вам домой. У вас есть дети? Кажется, я слышу плач младенца. Я разбудил его?

– Ее, майн герр. Когда моя дочь подрастет, я расскажу, что ей повезло: вы, знаменитый следователь, разбудили ее своим звонком.

– Всего хорошего!

– Хайль Гитлер!

Трубку Коль положил в полном недоумении. Судя по фактам, убийства – дело рук эсэсовцев, гестаповцев или штурмовиков. Но в таком случае Колю и полицейскому из Гатова приказали бы немедленно остановить расследование, как недавно случилось с делом о контрабанде продуктов. Там следователь нащупал ниточки, ведущие к адмиралу Редеру и генерал-фельдмаршалу Вальтеру фон Браухичу.

Им не мешали вести расследование, но откровенно вставляли палки в колеса. Как понимать такую неоднозначность?

Казалось, убийства, каким бы ни был их мотив, использовали, чтобы испытать патриотизм Коля. Неужели начальник полиции Мейерхофф позвонил в крипо по наущению СД, дабы выяснить, станет ли Коль расследовать убийства евреев и поляков?

Нет, это чистой воды паранойя. Он так думает, потому что узнал о досье, которое завели на него в СД.

Не в силах ответить на этот вопрос, Коль поднялся и снова зашагал по безмолвным коридорам в телетайпный зал. Вдруг случилось еще одно чудо и американские коллеги решили ответить на его срочные запросы?

Обшарпанный фургон, внутри которого было жарко, как в пекле, притормозил на Вильгельмплац и остановился в проулке.

– Как мне обращаться к людям? – спросил Пол.

– Майн герр, – ответил Веббер. – И никак иначе.

– Женщин я не встречу?

– Хороший вопрос, мистер Джон Диллинджер! Парочку, может, и встретишь. Не чиновниц, разумеется, а обслугу вроде тебя. Секретарш, уборщиц, регистраторов, машинисток. Они незамужние: замужним работать не разрешают, так что обращайся к ним «фрейлейн». Возникнет желание – пофлиртуй, это вполне в духе представителя ковровой компании. Впрочем, поймут они и желание быстренько все закончить и отправиться домой на воскресный ужин.

– В дверь стучать или сразу заходить?

– Стучать обязательно, – подсказал Морган, и Веббер кивнул.

– И говорить «хайль Гитлер!»?

– Да, так часто, как душа пожелает, – подначил Веббер. – За лишний «хайль!» в тюрьму не сажают.

– Салютовать тоже нужно? Ну, руку вперед вытягивать?

– Рабочему салютовать не обязательно, – отозвался Морган. – Не забывай смягчать «г». Говори как берлинец. Усыпляй подозрения в зачатке.