Сад пленённых сердец

Кто мне поможет? Жестокие беды вокруг.Где же лекарство, чтоб вылечить смертный недуг?Сердце и душу мою источила разлука,Волею судеб врагом моим сделался друг.Люди, найду ль среди вас я надежного друга,Кто на печальный призыв отозвался бы вдруг?Смерть — пустяки, не страшусь я теперь и забвенья,

Не уповаю на жизнь после стольких разлук.Боже единый, тобой — океаном познаний,Тем, кто ведет нас вдоль этих дорожных излук,Гласом ходатаев всех — я теперь заклинаю,Дай отпущенье грехам, избавленье от мук.

И тогда тюремщик снял с него чистую одежду, надел на него две грязные рубахи и отвел его к везирю, и Нур ад-Дин посмотрел, и вдруг видит, что это его враг, который стремится его убить. И увидав его, он заплакал и спросил его: «Разве ты в безопасности от судьбы? Или не слышал ты слов поэта:

Где ныне Хосрои? Тираны ушли навсегда.От всех их сокровищ теперь не осталось следа».

«Знай, о везирь, — сказал он потом, — что лишь Аллах, да будет он превознесен и прославлен, творит то, что хочет». И везирь возразил: «О Али, ты пугаешь меня этими словами? Я сегодня отрублю тебе голову наперекор жителям Басры и не стану раздумывать, и пусть судьба делает что хочет. Я не посмотрю на твои увещания и посмотрю лишь на слова поэта:

Пусть судьба повелителем будет тебе.Будь покорен, спокойно доверься судьбе.

А как прекрасны слова другого:

Кто врагов пережил хоть на миг,Тот уже своей цели достиг».

И потом везирь приказал своим слугам взвалить Нур ад-Дина на спину мула, и слуги, которым было тяжело это сделать, сказали Нур ад-Дину: «Дай нам побить его камнями и разорвать его, если даже пропадут наши души». Но Нур ад-Дин отвечал им: «Ни за что не делайте этого. Разве вы не слышали слов поэта, сказавшего:

Обязан прожить я те дни, что назначил мне рок,Закончились дни — значит, смерть к нам пришла на порог.И если б меня в свое логово львы затащили,Я не был бы съеден, покуда не кончен мой срок».

И потом они закричали о Нур ад-Дине: «Вот наименьшее воздаяние тому, кто возводит на царей ложное!» И его до тех пор возили по Басре, пока не остановились под окнами дворца, и тогда его поставили на ковре крови, и палач подошел к нему и сказал: «О господин мой, я подневольный раб в этом деле. Если у тебя есть какое-нибудь желание — скажи мне, и я его исполню: твоей жизни осталось только на то время, пока султан не покажет из окна лицо».

И тогда Нур ад-Дин посмотрел и налево, и назад, и вперед и произнес:

Я увидал палача, его меч и ковер.Я закричал: «Это горе мое и позор!»

Кто мне поможет, кто мне руку дружбы протянет?Кто отзовется и этим смягчит приговор?Пробило время мое, и погибель совсем уже рядом.Может быть, даже в раю повстречаю укор?Кто мне воды поднесет, облегчит мои муки?Кто на меня обратит свой сочувственный взор?

И люди стали плакать о нем, и палач встал, и взял чашку воды, и подал ее Нур ад-Дину, но везирь поднялся с места, и ударил рукой кружку с водой, и разбил ее, и закричал на палача, приказывая ему отрубить голову Нур ад-Дину. И тогда палач завязал Нур ад-Дину глаза, и народ закричал на везиря, и поднялись вопли, и умножились вопросы одних к другим, и когда все это было, вдруг взвилась пыль, и клубы ее наполнили воздух и равнину. И когда увидел это султан, который сидел во дворце, он сказал им: «Посмотрите в чем дело», — а везирь воскликнул: «Отрубим этому голову сначала!» Но султан возразил: «Подожди ты, пока увидим в чем дело».

А это была пыль, поднятая Джафаром Бармакидом, везирем халифа, и теми, кто был с ним, и причиной их прихода было то, что халиф провел тридцать дней, не упоминая о деле Али ибн Хакана, и никто ему о нем не говорил, пока он не подошел в какую-то ночь к комнате Анис аль-Джалис и не услышал, что она плачет и произносит красивым и приятным голосом слова поэта: