Сады пяти стремлений

– На Траймонго появятся собственные цеппели, если вы об этом.

– Мы сможем их себе позволить?

– Они не так уж дороги.

– Похоже на сказку, – рассмеялся Наамар. – В прошлый раз вы тоже показались хозяевам планеты добрым волшебником?

И его шутливый, совершенно неожиданно шутливый вопрос резанул Акселя невидимым ножом.

«Добрым волшебником!»

Крачин не забыл о своей миссии, но торжественный церемониал встречи и вопросы, которыми его закидали сенаторы, заставили его отвлечься. Теперь же пришло время говорить о том, о чём говорить не хотелось. Но сказать было необходимо.

– В прошлый раз – да, – ответил Аксель, по очереди оглядывая собеседников. – Однако вам я добрым волшебником не покажусь.

Глава 6

в которой Галилей изучает звёздное небо, Бабарский развивает бурную деятельность, Феодора принимает непростое решение, Помпилио заполняет эфир непонятным и проявляет уважение, Наамар никому не верит и не видит выхода, а Дорофеев демонстрирует готовность к любому развитию событий

– Извини, дверь была открыта, – произнесла Аурелия. – И даже приоткрыта.

– Я не закрыл дверь? – удивлённо спросил обернувшийся Галилей.

– Нет.

Астролог несколько мгновений смотрел ведьме в глаза, понял, что женщина не лжёт: будь дверь закрыта – она бы постучала, а будь заперта – не смогла бы войти, и вздохнул:

– Со мной такое в первый раз.

– Я так и подумала.

– Почему?

– По тебе видно, – улыбнулась женщина, но лёд не растопила.

– В астринге не должно быть посторонних, – проворчал Галилей.

Однако не был услышан.

– Ты заметил меня не сразу, а я не сразу тебя позвала, – продолжила Аурелия, словно не заметив ответа астролога. – Наблюдала за тобой через приоткрытую дверь и была немного удивлена.

– Чем?

– Тем, как ты смотрел на астринг.

Квадрига вздрогнул. Но промолчал. Отвернулся и подошёл к рабочему креслу.

– Как будто он больше не твоя любимая игрушка, – продолжила ведьма.

– Астринг никогда не был моей любимой игрушкой, – ответил Галилей. Хмуро, но всё-таки ответил. Не глядя на женщину. – Астринг очень быстро стал частью меня, ещё в Академии, но у астрологов иначе не бывает: или астринг становится тобой, или нужно искать другую работу. Однако сейчас… – Галилей провёл рукой по подлокотнику кресла, и Аурелия вдруг поняла, что он избегает касаться металла, гладит кожаную обивку и убирает руку, когда ладонь оказывается слишком близко от астрелия. – Сейчас ты неправильно поняла мой взгляд, ведьма, я смотрю на него так, потому что удивлён тем, что он, будучи органичной частью меня, находится вне меня. Ведь мы едины.

– Ты чувствуешь его? – тихо спросила Аурелия.

– Абсолютно.

– А себя?

Этот вопрос вновь заставил Квадригу вздрогнуть. И решить, что он напрасно разоткровенничался.

– Не заводи этот разговор, ведьма, – холодно произнёс астролог. – Во всяком случае – сейчас.

– Я обязана завести этот разговор, Галилей. Я – офицер «Пытливого амуша», и я обязана исполнять свои должностные обязанности наилучшим образом.

– Вот уж не ожидал, что ты так скажешь. – Квадрига криво улыбнулся, но стоял он спиной к женщине, и получившуюся гримасу Аурелия не увидела.

– Потому что я – ведьма?

– Да. Потому что ты – ведьма, и ты – спорки. А вы всегда сами по себе.

– Я дала слово мессеру, и я его не нарушу, – твёрдо сказала Аурелия. – До конца похода я – офицер «Пытливого амуша» и буду честно исполнять свои должностные обязанности. – Совсем короткая пауза, и быстрый, как выстрел, вопрос: – А ты?

Однако ход не сработал.

– В ближайшее время нам не понадобятся сеансы, ведьма, – размеренно ответил Галилей. – Но я знаю, что при необходимости ты мне поможешь.

Аурелия кивнула.

– И ещё я знаю, что ты вернула меня в реальность. Без тебя… без тебя «Пытливый амуш» не вышел бы из Пустоты.

Ведьма промолчала.

– Я благодарен тебе за это. – Но в глаза женщине Квадрига по-прежнему не смотрел, не поворачивался к ней. – Я понимаю твои опасения, ведьма, и благодарен за то, что ты не поделилась ими с капитаном.

– Почему ты решил, что не поделилась?

– Потому что капитан меня пристрелил бы. – На этот раз Аурелия поняла, что Галилей улыбается.

– Ты плохо о нём думаешь.

– Наоборот – очень хорошо. Я на его месте поступил бы так.

И ведьма мысленно согласилась с астрологом, потому что сейчас Галилей представлял собой эталон непредсказуемости, а всё, что непредсказуемо, может нести угрозу. А ко всему, что несло угрозу «Амушу», Дорофеев относился безжалостно.

– Мессер бы тоже тебя пристрелил? – вдруг спросила Аурелия.